Последние годы — точнее, последние три года, начиная примерно с конца периода карантина, — я чувствую, что совершенно не могу писать на актуальные темы.
Не потому, что у меня нет своего мнения или видения происходящего. Напротив — мыслей хоть отбавляй. Но каждый раз, когда я собираюсь что-то сказать, случается нечто, что заставляет меня усомниться в полноте, предстающей передо мной картины. Это похоже на гладь озера, в котором отражается всё моё видение мира. И вдруг кто-то бросает в него камешек — круги расходятся, и я теряю опору. Перед глазами возникают совсем иные картины, всё происходящее освещается под другим углом, и я уже не могу с уверенностью утверждать то, что еще совсем недавно казалось таким незыблемым и явным.
Я перестаю доверять своим оценкам. А иногда — это страх… Я не из пугливых, но в последнее время у меня появилось это чувство. Не за себя, за своих детей, родных, близких. Все чаще всплывает давно забытый врачебный принцип: «Не навреди!» Продолжить чтение →
Её привозят в палату поздно вечером. Санитары о чем-то возбужденно перешёптываются, нисколько не заботясь о покое остальных обитателей трехместной палаты. Когда их голоса окончательно стихают в коридорах отделения, с ближайшей от двери кровати, на которую поместили новую пациентку, раздаются первые звуки. Гортанное уханье и какое-то подобие скрипа. Звуки повторяются, следуя неведомому ритму и под этот живой метроном палата опять погружается в сон.
Я никогда не сомневалась во всепобеждающем гуманизме папы, а ещё всегда понимала, что его идеи далеко опережали своё время. Обычно это вызывало усмешки и нарекания, в лучшем случае снисходительное: донкихотствует… Вот только почему мне вдруг вспомнился папа? Столько лет прошло… Времена поменялись… Как бы ему жилось в сегодняшнем? Мы с мужем пересекаем Ла-Манш второй раз за эту неделю, возвращаемся из деловой поездки – работали бебиситерами, а проще, получали удовольствие от внучки, когда её родители получали удовольствие без неё же в теплых краях. Еще неделю тому назад наш зять, несколько с опаской предупредил меня: У нас на кухне обнаружилась мышка. Ты ведь не боишься? – Конечно боюсь, как всякая среднестатистическая женщина на свете – ответила я, да ещё и добавила почему-то, что при виде этих созданий могу и на стол заскочить, обеденный, для пущего эффекта. – Но ты же всегда смеялась над теми, кто их боится – недоумённо, явно испытывая чувство вины, произнёс он. На что мне пришлось честно признаться, что мой смех был более нервным, чем насмешливым. Зять заверил меня, что эта проблема уже под контролем, что Exterminator уже приходил, принял нужные меры и теперь это вопрос времени. Продолжив мысль на современном русском, я подумала о том, что бедную мышку заказали…, впрочем, переводить на английский, создавая лингвистический дискомфорт у любимого зятя, я не стала.
— Я тону – говорит она, отбросив одеяло. Неподвижный взгляд обращён к потолку и ровный, бесцветный голос, отражается от стен комнаты – Я тону.
ЖИВЯ НА ОСТРОВЕ ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ВЛАСТИТЕЛЕМ ВСЕЛЕННОЙ – каждый раз, когда я, лежа на спине лазурной глади средиземного залива, погружаю голову в леденящую морскую воду, эта фраза всплывает из богом забытых глубин и по-хозяйски располагается на самом пике моего сознания, бесцеремонно потеснив всех возможных конкурентов и вызывающе раскачивая ножками перед самыми моими глазами. ЖИВЯ НА ОСТРОВЕ, ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ВЛАСТЕЛИНОМ ВСЕЛЕННОЙ… Стоит мне вытащить голову из воды, вернее стоит моим ушам оказаться в воздухе, и эта загадочная фраза исчезает. Я опять погружаю голову до самого носа в водную стихию и вот опять: ЖИВЯ НА ОСТРОВЕ… Но не только это… В том ухе, которое обращено к далёким невидимым берегам отдаётся непрестанный, веселый перезвон, как будто кто-то развлекается, ударяя иссушенными на солнце черепками, а в ухе обращённом к ближайшему берегу, слышен шипящий посвист убегающей к суше волны. А ещё… если лежать ногами к берегу, то перезвон черепков будет полностью огибать голову, но звучать не в такт, а как в джазе, когда мелодия противоборствует с ритмом, размеренное с иррациональным… Легкое покачивание на волнах, легкое оттягивание вглубь и шлепок – выброс, выплеск… Черепки слева и справа рассказывают одну и туже историю, то опережая, то запаздывая, настораживая и убаюкивая. Солнце, проникает через закрытые веки, то пламенно красным, то ослепительно белым, а если повезёт, то и без конца, и без края, сиреневым. ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ВЛАСТИТЕЛЕМ ВСЕЛЕННОЙ…