В запале розыгрыша, я сказала дочери, что мы уже взяли мотороллер. Она переживает, беспокоится, а я чувствую неловкость. Не в моём характере врать. Назвался груздем – полезай в кузов! К вещей радости мужа, я снимаю своё вчерашнее вето, и мы идём в ближайший прокатный пункт, он же лавка по продаже вещей первой необходимости, он же заправочная станция, он же…
Мой внутренний голос практически охрип, предупреждая меня об опасности. Его отчаянный крик отзывается в ушах и сердце набатным боем, но… иду как на закланье, иду и пытаюсь утихомирить его железобетонными доводами:
— Во-первых, я не могу выглядеть обманщицей в глазах дочери.
— Во-вторых, несправедливо ограничивать мужа, лишая его такого удовольствия.
— В-третьих, сколько можно вести себя разумно и страдать от пропущенных возможностей (см. предыдущий пост).
— В-четвертых, кто сказал, что это обязательно кончится плохо?
— В-пятых, тебе нравится быть эдакой свободолюбивой оторвой, в глазах своих детей? Вот и будь! Не разочаровывай их!
Середина дня. Площадка перед лавкой выглядит почти пустой. Муж начинает волноваться и мы ускоряем шаг. Я с трудом поспеваю за ним, а мой внутренний спорщик и подавно.
— К сожалению, остался только этот мотороллер, но он очень мощный… в два раза мощнее обычного. – предупреждает нас хозяйка прокатного пункта.
— Что это значит? – обречённо спрашиваю я.
— Мощный очень. С ним надо осторожнее. На газ почти не жать.
Мой внутренний голос, наконец-то догнал меня, отдышался, и его истерические стенания грозят вырваться наружу, пугая прохожих. Я отхожу в сторону и, как мантры, повторяю весь список вышеприведённых доводов.
Муж слушает объяснения хозяйки лавки, проверяет наличие бензина и касок, даёт залог, делает пробный круг.
Пути к отступлению перекрыты… Будь что будет! Мой мозг выбрасывает на поверхность сплошные пословицы и поговорки. Пичкает меня, издеваясь, народной мудростью. Двух смертей не бывать, а одной не миновать. Охота пуще неволи. Не было печали…
— Пожалуйста, не гони — смиренно прошу я, и мы трогаемся с места.
Махнувший на меня рукой, внутренний голос замолкает. Муж сосредоточивается на дороге. Застёжка, видавшей виды каски, подпирает мой подбородок и вызывает у меня брезгливый озноб. Сумасшедший поток транспорта обтекает нас со всех сторон.
Мы делаем круг, до Большого Будды и обратно в гостиницу. На последнем повороте пустынной дороги, окрылённый успехом, муж нечаянно прибавляет газ и…
Мотороллер несётся на противоположную сторону, врезается в ограду, падает и накрывает собой мужа… Я оказываюсь в воздухе, летящей в противоположную сторону и в следующее мгновение обнаруживаю себя лежащей в позе эмбриона на самой середине проезжей части…
Под рукой и ногой ощущаю шероховатость грубого асфальта. Никаких голосов… Никаких звуков… Между мной и небом простирается какой-то необычной красоты свет. Мне так покойно и хорошо, что я готова остаться здесь навсегда. Вот так, не шевелясь, не закрывая глаз. Покажись тут сейчас машина, я не стронусь с места. Как же мне покойно и хорошо!
— Вам помочь? Возьмите мокрую салфетку. У вас кровь, а тут очень грязно. Это опасно.
Женщина говорит по-русски, в её голосе забота, а мне не хочется выходить из этого внезапного, лишённого всякого смысла, блаженства… Во мне нарастает протест. Женщина предлагает мне руку, я показываю, что встану сама, но моё тело не хочет двигаться, прижимаясь ещё плотнее к шершавости асфальта.
Если так продолжиться, меня и домкратом не поднимут. Мысли текут медленно, тягуче. Женщина оставляет мне салфетки и пластырь, и отходит в сторону.
— Надо разозлиться! Надо встать! – пытаюсь растормошить я себя.
И тут приходит спасительная мысль, исключительно женская: Я же говорила ему, что не хочу! Я же просила!
Великая сила заложена в определении Крайнего! Я встаю на ноги и пытаюсь сориентироваться на местности. Муж выбирается из-под мотороллера и идёт в мою сторону.
— Ты в порядке? – спрашиваем мы одновременно.
— Я да – отвечает муж.
— А я нет! – говорю я зло – Я не приехала сюда калечиться! Я не получаю удовольствия от ссадин и синяков!
Я сама себя распаляю, завожу большой ручкой… но дело не в этой аварии, не в обиде на мужа…
Я отчаянно хочу вернуться в состояние блаженства и покоя, охватившее меня после падения…
Муж смотрит виновато и это придаёт мне силы: больше не поеду! – говорю я, но сама понимаю, что это неправильно. Нельзя оставлять человека с чувством неудачи, вины, провала. Не имею права… сейчас уже не имею …
— Ладно, пошли помоемся и поедем дальше – примирительно говорю я, и только тут замечаю, что муж хромает.
— Ты ударил ногу?
— Нет, всё в порядке. Едем в рыбацкую деревню? – он счастлив, а я чувствую себя очень благородной женой. Мой внутренний прорицатель молчит. Видимо, худшее уже позади…
— А я предупреждал…— едва слышится его голос вдали, но его заглушают появившиеся, откуда ни возьмись, звуки просёлочной улицы: проносящиеся мотороллеры, самосвалы, щебетание птиц, шум листвы и победные гимны нашего примирения…