Дорога домой всегда мне кажется короче. Из пункта А в пункт Б целых двенадцать часов полёта, а из пункта Б в пункт А – всего двенадцать… Отпуск закончился. Путешествие подошло к концу, ни приключений, ни открытий больше не предвидеться… Самое время сделать глубокий вздох и умиротворённо заснуть, до самого порога дома.
В местном аэропорту Кох Самуй нас ожидает крошечный самолётик с тремя откидными ступеньками.
— Мы правда полетим на этом? – недоуменно вопрошает, стоящая рядом со мной женщина. Как по команде, лица вокруг расплываются в смущённых улыбках. Подтрунивая друг над другом, — о, великое братство обреченных! — мы поднимаемся в салон самолёта, который, в ровно назначенный срок, лихо взлетает в направлении Бангкока. Нам лететь не более двух часов, но нас по всем правилам кормят, поят и неизменно радужно улыбаются. Неожиданно замечаю знакомое лицо.
— А мы уже с вами летали – говорю я бортпроводнице, предлагающей нам еду. От неожиданности она вдруг начинает извиняться, что, к сожалению, не помнит нас. Она смущена и польщена одновременно. Позже, по дороге из туалета, я опять сталкиваюсь с ней. Она расспрашивает меня о нашей поездке, о том, что нам понравилось, что удивило… разговариваем как старые друзья… Эта неожиданная задушевность, расположенность, застают меня врасплох.
— На каком рейсе вы летели со мной – спрашивает девушка.
— Из Бангкока в Чанг Май – отвечаю я, но слова вдруг приобретают иное, незнакомое звучание, время потоком отбрасывает назад и предательски сжимается сердце… — Как давно это было…
— Как давно это было? – спрашивает она.
— Полторы недели тому назад…
— Да, это тоже моё направление – неделю в Кох Самуй и неделю в Чанг Май. Жалко, что я вас тогда не запомнила. Странно, что вы запомнили меня? Обычно нас не замечают.
— Ты особенная, не такая, как все. Я ещё никогда не вела такие разговоры в самолётах – улыбаюсь я ей.
— Вы ведь прилетите ещё? Я теперь вас запомню и, непременно, узнаю! Вам ещё столько тут надо посмотреть!
Мы даже обнимаемся на прощанье…
— Теперь я вас не забуду – говорит она, прощаясь с нами.
До дома ещё два перелёта-перебежки. Совсем немного.
Суперсовременный лайнер Объединённых эмиратов приглашает нас на свой борт и тут мы обнаруживаем, что наши места, вернее одно из них, у окна, занято. На наши удивленные взгляды женщина отвечает на чисто русском языке, что она инвалид, что её практически занесли в самолёт, что она не может сидеть в проходе, что ей нужна постоянная помощь и сопровождающий рядом на время всего полёта. И русский язык, и вся ситуация приводят нас в ступор. Что происходит? Женщина выглядит совершенно здоровой, но утверждает, что у неё нет рук, что она не может самостоятельно есть, что сдвинуть её с этого места не представляется возможным. Проходящие стюарды пребывают в полной растерянности, не понимая, как она очутилась на этом месте и никак не могут решить, что с нами делать. Мы пытаемся возмущаться, но тот факт, что мы имеем дело с человеком, объявляющим себя инвалидом, лишает нас уверенности в своих правах. Двое сопровождающих, сидящих у прохода в среднем ряду, хранят подозрительное молчание. Вдруг перед нами появляется русскоговорящая стюардесса, предлагающая перевести нас на другие места. Мы тщетно пытаемся выяснить, почему именно наши места заняты. Она что-то пытается объяснить, но как-то невнятно, путанно… Остальные стюарды проходят мимо, пытаясь не встречаться с нами глазами.
— Вы можете сесть рядом с этой женщиной, но тогда вам придётся её кормить – говорит бортпроводница – вы ведь видите, что у нее нет рук.
Две руки мирно лежат на коленях у женщины, сопровождающие сосредоточенно смотрят прямо перед собой, стюардесса выжидающе смотрит на нас, а мы, парализованные словом «инвалид» пребываем в сомнениях.
Самолёт уже готов к отлёту, а мы всё ещё не знаем куда нам садиться.
— У нас есть места в отсеке для стюардов. Вам там будет удобно, и вы там будете совсем одни. Решайте скорее.
Так, неожиданно для себя, мы оказываемся в конце самолёта, в отсеке персонала. Кресла тут чуть менее удобны, шум мотора слышнее и трясёт больше. Проходящие стюарды удивлённо смотрят в нашу сторону, а мы ещё с большим удивлением смотрим друг на друга. За иллюминаторами опускается ночь, перед глазами индивидуальные экраны телевизоров, на подносах более чем сносная еда… шесть часов вполне можно пережить. Я засыпаю…
— Мы уже подлетаем – будит меня голос мужа. В иллюминатор можно разглядеть дома, стоянки машин, паутину дорог… картины проплывают перед глазами один раз, потом ещё раз, потом ещё… Самолёт разворачивается, раз за разом показывая всё те же пейзажи, дороги, дома… Мы кружимся на месте, на одной и той же высоте, под нарастающий гул возмущения, поднимающийся над пассажирскими креслами впереди нас… Аэропорт Дубая переполнен и нам не дают разрешение на посадку. Повторяющиеся развороты самолёта завораживают и пугают… У нас всего полтора часа на пересадку… Больше чем пол часа в подвешенном состоянии – это не только метафизический ужас, это вполне реальный страх опоздать на следующий рейс.
У каждого человека есть свои тайные страхи, наваждения. Помните, по Орвеллу? Каждый раз, как только я переступаю порог аэропорта, меня охватывает наваждение под названием Мадрапур – выдуманное имя, несуществующего государства, где-то в глубинах Индии. Представьте, что в один прекрасный день вы получаете авиационные билеты. В обозначенный день вы приезжаете в аэропорт и с удивлением обнаруживаете, что он совершенно пуст, ни пассажиров, ни обслуживающего персонала, никого. Как мираж, откуда не возьмись перед вами появляется стюардесса, предлагающая пройти за ней, предварительно оставив свой багаж и освободившись от всех идентифицирующих вас документов и от имеющейся наличности.
— Вас уже все ждут – говорит она вам, не оставляя времени на сомнения и раздумья. Её деловитость, настойчивость, вкупе с располагающим дружелюбием, завораживают и заставляют повиноваться против собственной воли – «искренность и лживость» одновременно. Именно так, главный герой, от имени которого ведётся повествование в книге Робера Мерля, попадает на борт самолёта, совершающего полёт из Парижа в Мадрапур. Его и правда ждут. В бизнес-классе салона самолёта он становиться частью группы, таких же как и он, по воле судьбы или некого рока, попавших на этот рейс. Единственной связью с внешним миром для всех для них отныне становиться та самая девушка-стюардесса. Но есть ли тот внешний мир? Куда летят они в действительности? Летят ли вообще? Странный полёт преподносит немало неожиданностей, озадачивает, ужасает, а главное вынуждает освободиться от всего наносного, ложного, высвечивает истинную суть каждого, безжалостно срывая все покровы и …
Полёт в никуда, пустота служебного отсека, стюардесса, с приветливой улыбкой сопровождающая нас куда-то помимо нашей воли, противостояние совести и сознания своих законных прав, парализующее слово «инвалид», ускользающее время, беспомощность, вынужденная покорность… Наваждение Мадрапура становится всё навязчивей, весомее — от него уже невозможно отмахнуться.
Наконец-то наш самолет идет на посадку. Напряжение в салоне возрастает с каждой минутой. Мы далеко не единственные кто летит с пересадкой. Теперь все зависит от того, как быстро нам удастся выбраться наружу, найти нужную посадочную полосу и произвести все необходимые формальности. Стюарды с трудом удерживают пассажиров на местах. Как только колёса самолёта касаются земли, транзитники встают на ноги – никакие уговоры не помогают. Мы в самом конце, а времени у нас меньше часа. По внутренней связи просят запомнить с какой полосы отправляются наши рейсы. Мы облегчённо вздыхаем: приземляемся на 26-ю полосу, а вылетаем с 28-й. Успеем! У выхода из самолёта начинается давка.
Наша радость по поводу близости второго рейса оказалась преждевременной. Сначала нужно пройти все контроли, потом доехать до пересадочного пункта, сделать check-in и только тогда нас отвезут к самолёту… В нашем распоряжении 55 минут!
Аэропорт Дубая, наверное, один из самых больших в мире. Заполнение всех документов и выяснение дальнейшего маршрута по его территории до нужного нам пункта отправления занимает около десяти минут. После чего нас отправляют на микроавтобусе в центральное здание аэропорта. Это занимает ещё 20 минут. После этого — пробежка через запруженные пассажирами многочисленные залы duty-free, какие-то полу и просто пустые помещения. Мы бежим изо всех сил, таща за собой ручную кладь и пытаясь не думать о времени. В какой-то момент мы понимаем, что рядом с нами никого нет, что нам вторит лишь звук наших шагов по мраморному полу. Мы в правильном направлении? Вдалеке показалась стойка, а за ней три приветливо улыбающихся служащих. Оказывается, только нас они и ждут. Нас пропускают в ещё один микроавтобус, но он не двигается с места… Молодая пара, с таким же ошалелым взглядом, как видимо и мы, влетает в автобус. Нам осталось около 15 минут. Правда мы тут не одни и это вселяет надежду, что без нас не улетят. Ох, уж эти братства обреченных! Мы едем в обратном направлении, на взлётную полосу номер 28, ту, что прямо рядом с 26-й, на которую мы приземлились ровно час назад. Поездка занимает пол часа… Нас ждут…
Образы из книги Мерля преследуют меня, бегут за мной по пятам. Задыхаясь от бега, я пытаюсь вспомнить чем закончилась книга. Память преподносит мне совсем не радужные перспективы…