Ночью, в той её части, когда она, вынужденная уступать свои права нарождающемуся дню, из последних сил хватается за свои владения, цепляясь за души безмятежно спящих, окуривая их своей убывающей темнотой, мои веки взлетают вверх, и внезапно обнажённые глаза, оказываются один на один с сумраком. Дурман разочарований, страха, ощущение бессмысленности, никчемности проникает внутрь, лишая воздуха, надежды, желания. Сумрак уходящей ночи, всегда найдёт твои самые болезненные точки, самые потайные страхи. Опасаясь самой себя, я призываю сон, забытьё. Этот мучительный ритуал повторяется уже годами. Я с белой завистью думаю о тех, кто ежедневно встаёт в это время и отправляется на постоянную работу, с четко определёнными задачами, рутинами, вознаграждениями. Было время, когда я мечтала остаться дома, не идти на эту проклятую работу, заниматься лишь тем, к чему лежит моя душа, не чувствовать себя винтиком в огромной, кем-то установленной, системе. Свобода – это тяжкое бремя, которое тебе приходиться нести исключительно самостоятельно, принимая все его последствия и отвечая за все его причины. Тяжкое бремя свободы…
Веки отказываются защищать глаза от сгущающегося вокруг мрака. Мне нужен воздух, проблеск света… Я резко отбрасываю одеяло, подхожу к окну, открываю шторы, окно и жадно глотаю свежее дыхание рассвета. Постепенно глаза привыкают к знакомым образам, свет вытесняет остатки тьмы, и я возвращаюсь досыпать. Сладкий утренний сон, дарующий покой и негу.
Ко всему можно привыкнуть… и всему предопределён конец…
С тех пор, как я впервые задумалась о своём Королевстве не как о чём-то навеки потерянном, ушедшем, в тот момент, когда появилась эта нелепая на первый взгляд, мысль о его спасении, возвращении из небытия, что-то изменилось и в моих пробуждениях.
То же самое время, между отливом ночи и приливом рассвета, так же молниеносно взлетающие веки, тот же недоуменный взгляд внезапно обнажённых глаз, но… Мягкий, ласкающий свет. Невероятный покой и ожидание чуда, когда всё возможно!
Через узкие, затемнённые переходы каких-то неведомых мне лабиринтов, я выхожу на манящий свет моего Королевства. Я узнаю каждый уголок, закоулок этой утраченной страны моего детства, я слышу голоса, вдыхаю запахи, и перед моим взглядом начинают проплывать картины давно забытого.
Если это не сон, то не дай мне уснуть. Если это сон, то не дай мне проснуться.
***
Больше всего обитателей Королевства объединяли утренние трапезы по выходным.
С пробуждением Солнца, которое как ни странно любило поспать, Гора и Вулкан начинали хлопотать, готовя любимые всеми яства: Гора отвечала за духовные, а Вулкан за насущные. Все пятеро располагались они за круглым столом в самом сердце Королевства, и начиналась долгая беседа обо всём на свете. Солнце в такие минуты полностью принадлежало только им, Океан неизменно смахивал набежавшую слезу умиления, а присмиревший Вулкан источал любовь и восхищение. Говорили в основном Гора и Девочка, а Солнце одаривало своим светом то одного, то другого, а порой озорно и неожиданно высвечивало что-то незамеченное ими обоими.
Иногда Океан, страшась за судьбу девочки, но не решаясь прервать слишком свободолюбивые беседы этих двоих, произносил в сердцах: Дикие вы люди!
Огненный Вулкан, питающий неизменное уважение к богатствам Горы и ценящий знания со всей своей вулканической страстью, заглушал его слова дружелюбным рокотом.
О чем они говорили? Обсуждали последнее из прочитанного, задавали друг другу важные, а порой и каверзные вопросы, рассуждали обо всём. У Горы было необычайное воображение и талант рассказчика. Каждый его рассказ был подобен маленькому спектаклю, и он завораживал Девочку. Порой и сама Гора поддавалась чарам своего рассказа и тогда действие переносилось из мира слов в мир реальный, вихрем захватывая всех сидящих за столом. Ох, как не просто было отдирать потом предложение от предложения, мысль от мысли, выдумку от жизни. Девочка и Солнце были наиболее частыми «жертвами» его впечатлительности. Порой это было забавно, а порой и опасно – всё зависело от истории. Гора была немного Дон Кихотом и мир её состоял из сплошных Мельниц и Солнца, в образе то прекрасной Дульсинеи, то хозяйственного Санчо Панса. Мир поэзии тоже был частым гостем за их столом, он был предметом открытий и отчаянных споров, где впервые были замечены различия во вкусах Девочки и Солнца. Первая реакция Солнца всегда была неприятием, ей хотелось видеть в Девочке не просто Друга, но и единомышленника, и сама мысль о том, что её Друг думает иначе была ей неприятна, обидна. Обычно, по прошествии какого-то времени, – любовь заставляет порой задуматься, переосмыслить — она приходила к тем же выводам, что и Девочка, и признаваясь в этом, неизменно удивлялась: Как тебе это удаётся?
Любовь к этим четырём не раз заставляла Девочку уступать, щадить, сдерживаться, но только за этим столом, за этими беседами, Девочка всегда оставалась верна себе – это никого не обижало, не ранило и Девочка не испытывала чувства вины ни перед ними, ни перед собой. За этим столом можно было быть свободной, ничего не боясь и никого не раня.
Случайным свидетелям этих бесед – порой появлялись и такие – происходящее казалось невероятным. Само существование Королевства казалось менее волшебным, чем эти утренние застолья, плавно переходящие в полдень, растягивающиеся на весь день, длиною в жизнь. За круглым столом Королевства ткали ткань Мира, в котором предстояло жить Девочке – Волшебного мира, в краю Небывалом, созданного четырьмя Волшебниками, не избалованными Судьбой, не раз битыми ею, но искренне верящими, что именно эта Любовь сможет их спасти и сохранить.
Мир снаружи не был им чужд. Они отрубали от него целые пласты, создавая своё Королевство, но для Девочки…всё происходящее в его стенах было не понарошку, а в самую, что ни на есть взаправду. Для неё здесь царили доверие, не существовало вето и не признавалось табу. Для неё, Лжи и Обману не было место в Королевстве! Это была его основа, его Земля под ногами – его внутренняя сила. Это был рефрен, повторяемый каждый раз в начале и в конце каждой трапезы, лишь иногда вслух, но обычно сердцем. За сердце девочки я готова держать ответ…