— Нет, это наверняка, тебе не под силу! А этот, ну этот совсем другая категория, высшая лига – этот тебе не по зубам… К этому даже не приближайся – вряд ли у тебя получиться.
Удар хлыста в миллиметре от уха и, окатанная молниеносным потоком ледяного воздуха, я бездумно бросаюсь на цель и с лёгкостью перепрыгиваю через полыхающее огнём кольцо.
— Ну как? – вопрошаю я, победоносно вскинув голову на другом конце пылающей рамы.
— Повезло, — говорит он лениво – Я видимо ошибся, цель была не так уж и высока.
У меня нет никаких сомнений по поводу качества целей – больше беспокоит их необходимость, их реальная ценность. Они никому не нужны, заполняют жизнь бесполезным хламом, неприятными, сомнительными типами, обременительными обязательствами. Они непростительно отнимают время от главного, действительно важного. И ещё… этот свист хлыста, ледяное дыхание, вызывающее у меня эту неизменную, сумасшедшую лихорадку: Докажи ему! Утри нос! Оправдай доверие… Мы ведь оба понимаем, что он верит в меня, просто подначивает, грубо, топорно. Он пытается что-то доказать себе, окружающим, но что пытаюсь доказать я?
Как странно устроена наша память… в ней ничего не исчезает бесследно, но что-то уходит в тень, погружается в сумрак, впадает в летаргию, а что-то, порой совсем незначительное, продолжает освещать всю нашу жизнь, наполняя смыслом, светом, при одном только упоминание вызывающее целый поток историй, ассоциаций, эмоций…
Сколько не пытаюсь вспомнить имя Учительницы литературы, сопровождавшей меня почти ежедневно в течении всего учебного года, неизменно натыкаюсь на запертые двери, белые стены, непроходимые чащи… Ни образа, ни имени не возвращает мне память. Реши я сегодня заняться её поиском, мне не за что зацепиться…Есть история, ощущение, послевкусие… Я натыкаюсь на её следы по сей день, порой с чувством вины, порой обвиняя, чувствуя себя то предательницей, то преданной… Ни имени, ни лика…
***
На соседней планете, в той же школе, ближайшей к Королевству, в то же время, правила Учительница математики. Стоит мне произнести её имя… как же сладко оно для моего слуха! — и величественный образ, в облаке моей неизменной любви, являет себя перед моими глазами.
Владычица умов, страстей, стремлений! Она правила легко, разделяя и властвуя, всегда с улыбкой и непоколебимым спокойствием.
На её уроках класс преображался, превращаясь на 45 минут в место благородных поединков во имя чистой математики, за благосклонность или, хотя бы, одобрительную улыбку всесильной классной Дамы. Правила были простыми и предоставляли равные условия всем… Все ученики класса распределялись на три группы: низшую, среднюю и высшую, в соответствии со своими успехами в предмете на текущий момент. Переход из низшей группы в среднюю считался успехом, переход в обратном направлении – падением. Разницей между группами заключалась всего лишь в сложности предлагаемых задач: в низшей попроще, в средней – посложнее, в высшей – высший пилотаж. В последнюю попасть было практически невозможно, редко, но случалось, что отличившийся из средней группы был переведён туда на короткий срок, но удержаться никому не удавалось. Эти переходы и разделения класса никак не влияли на конечный результат: выполнил правильно свою работу в низшей группе и тебе была обеспеченна законная пятёрка, внешне ничем не отличавшаяся от пятёрки в высшей группе, сложность задач в которой требовала и более серьёзных знаний, и значительного вклада времени. Тем не менее, класс на этих уроках находился в постоянном напряжении, всем хотелось достигнуть свой зоны некомпетентности, как принято это называть сегодня, подняться на ступеньку выше, получить задание посложнее, доказать свою пригодность, способность, особенность… Одобряющая улыбка Учительницы математики срабатывала неизменно, лучше любого иного стимула. Согласитесь — не совсем обычными была эта Планета и законы, царившие в ней!
Мельком взглянув на новую ученицу, Учительница определила её в высшую группу, вызвав целый шквал негативных эмоций и протестующих возгласов у своих подданных. Больше всего негодовала высшая каста, вернее одна её половина. Вся эта группа избранных, бессменно пребывающих на максимальном приближении к Правительнице, состояла из двух учеников. Первый, огромный, неуклюжий, настоящая глыба, с лёгкостью решающий любые сложнейшие математические задачки и при этом молниеносно выводимый из строя любым самым элементарным вопросом за пределами математики, был безразличен к окружающему миру. Вопрос: «как тебя зовут?» заставлял его краснеть, потеть и терять контакт с реальностью. Для него появление ещё одного члена в группе посвященных было излишней и недоступной информацией. Вторую половину этого более, чем узкого кружка допущенных, представлял красавец, напоминавший популярного в те годы киноактёра, и обладавший сильно нервическим характером. К первому одноклассники были равнодушны, отдавали должное его незаурядным способностям и добродушно подтрунивали над его странностями, а второго – откровенно боялись и, случайно натолкнувшись на него в школьном пространстве, пытались побыстрее пройти мимо, подальше от неприятностей. – Будь с ним поосторожней – он псих, на всё способен – предупредили Девочку соученики.
Всё это было странно и будоражило воображение. Необычная аура, воцарявшаяся в классе на этих уроках, присутствие красавца, наводящего страх на окружающих… Очень скоро Девочка поняла, что ей оказано из ряда вон выходящее доверие и ещё, что негодующий класс, затаив дыхание, ждёт развития событий. Это был вызов… Падение со средней группы в низшую было привычным, будничным, обратимым… Падение с вершины, куда тебя, новичка, определили в качестве эксперимента… Такое падение – смерти подобно!
Не знаю, что уж там разглядела в ней Учительница, но эксперимент удался на славу. Уже в первые месяцы математика захватила Девочку с головой. Ожидание нового задания, изучение условий, обдумывание возможных путей решения, преодоление подводных рифов, нахождение собственных заблуждений, исправление ошибок и главное – легко проверяемый, единственно верный конечный результат! Каждое новое задание было ещё одной победой над собой. Это опьяняло, вызывало восторг, раздувало паруса и гнало всё дальше и дальше вперёд. Быстрота достижения цели и новое, незнакомое доныне удовлетворение от успеха, добровольно и надолго приковывали Девочку к рабочему столу. Теперь это уже была игра с самой собой – не для оценки, не для школы, не ради престижного места в высшей группе. Приходя домой, она выискивала себе всё новые и более сложные задания и, поставив пластинку с прелюдиями Баха, начинала свои бдения до самой ночи. – Ты какая-то странная – говорило ей Солнце, удивлённо заглядывая в комнату, перед тем как отправиться на покой до следующего дня. Гора больше не подстёгивала и не провоцировала на бесполезные подвиги. Больше не надо было уходить в дальний лес на краю Королевства, не надо было искать уединения, не надо было ничего и никому доказывать. Математика в купе с музыкой Баха открыли для Девочки мир, где царила гармония Сфер… Она манила стройностью и совершенством, одаривала неописуемым блаженством и ограждала от реального мира, с его непонятностью, запутанностью, нелогичностью…
А тут ещё судьбе захотелось немного позабавиться, и Девочке открылся главный секрет соученика-красавца, который оказался вовсе не «психом-способным на всё», а просто перепуганным больным ребёнком с непредсказуемыми приступами болезни, которых он и боялся больше всего… Не столько их, сколько реакции окружающих, если они произойдут прилюдно. Знание этого секрета, ставило её в особое положение Укротительницы Психа, не боящейся и не считающейся с опасностями. Короче… победа за победой… И так казалось будет всегда…
***
Через много-много лет, уже совсем не девочка, разыскала свою любимую Учительницу.
— Помню ли я тебя? Да я только вчера вспоминала о тебе. Ты была моей любимой ученицей. Ты ни разу не разочаровала меня. Какой бы вызов я тебе не бросала…
Знакомый удар хлыста в миллиметре от уха и меня окатывает молниеносным потоком ледяного воздуха… Я оборачиваюсь назад и попадаю в раму старого, потрёпанного временем, давно уже обгоревшего, кольца…
А ещё позже, разыскал Красавец, он же Псих…
— Ты была моим лучшим другом.
— Мне казалось, что я превратила твою жизнь в один сплошной кошмар. Мне даже было немного стыдно…
— Вот именно, все меня боялись, а ты нет. Ты была на равных и говорила мне всё открыто.
— Ты странный, мазохист, наверно. Ладно, не закипай! Помнишь нашу математичку?
— Ненавидел и ненавижу её по сей день!!! Она мне всю жизнь испоганила. Из-за неё от меня всё время ожидали каких-то сверх результатов. Ненавижу!!!
И обгоревший круг, подобно часам на картинах Дали, вытягивается, теряет свою форму, выскальзывает из старческих рук дрессировщика и разбивается об асфальт, подняв изрядный столб пыли и пепла…