141. Истории моего Сада — Очень мой Дон Кихот — 14

— Как же я рада видеть тебя! Без тебя мой сад был пустынен…

— Я тоже рад тебе, но ты мне льстишь. Я всего лишь старый человек, пришедший отдохнуть и возможно обрести здесь свой последний приют… если ты позволишь…

— Узнаю своего Дон Кихота! Опять патетика, категоричность, предопределённость…

Судя по твоим доспехам, ты ещё совсем не стар, а глядя на твою непривычную позу, чем не роденовский Мыслитель, ты тяготеешь к мудрости. Если ты, наконец-то, отказался от бессмысленных битв, это ещё не означает, что ты постарел. Я думаю, что это приближение мудрости. Ты ведь не против, если я отныне буду величать тебя Мудрым?

— Смеёшься? Конечно, теперь я стар и немощен, да и завишу от тебя, в некотором роде. Постараюсь покориться и смиренно принять этот непомерно тяжкий титул Мудреца.

— Эй, не забегай вперед! Я предложила тебе быть мудрым, а до Мудреца ещё добрести надо. Это не близкий путь… Можем отправиться  вместе, если не возражаешь?

— Я устал и надеялся, что здесь смогу обрести покой. Я же предупредил тебя. Опять в путь, опять с ветряными мельницами, опять…

— Конечно нет! Ты остаешься здесь, в моём саду. Для того, чтобы набираться мудрости вовсе не обязательно отправляться в дальние странствия, сражаться с внешними химерами, влюбляться в далеких незнакомок и покорять для них неведомые страны. Поверь, всё что нам необходимо находится совсем рядом. Ты согласен?

— Заманчиво… Никаких передвижений в пространстве? Ты гарантируешь?

— Только по просторам времени! Позволишь присесть рядом с собой? Этот камень свободен?

— Хитрюга! Ладно, чувствуй себя как дома, располагайся. Как же я скучал по нашим шутовским перепалкам…

— А уж как мне тебя не хватало…

— Ну, с чего же мы начнём?

— Есть у меня одна история… Давно хотела тебе рассказать. Есть в ней загадка, но без тебя мне её не разгадать. Я могу только гадать и предполагать, но ответ можешь знать только ты. Обещаешь не лукавить?

— Мудрость предполагает не лукавить?

— Вот именно! Не лукавить, не блефовать и не фантазировать! Нет, насчет фантазии, я не уверена…

— Хорошо, постараюсь не лукавить ни с собой, ни с тобой. Трудные ты ставишь задачи… Да что тут поделаешь? Назвался груздем — полезай в кузов.

— Тогда слушай.

Девочке было десять лет, когда один одноклассник подарил ей небольшую книгу о Париже. Прочитав её, она влюбилась в этот город и долгие годы мечтала о нём, представляя себя в нём, повторяя про себя название его улиц, площадей, музеев… пробуя их на слух и на вкус, мечтая о том невероятном времени, когда судьбе будет угодно…, впрочем, судьба тут была ни при чем. Страна, в которой жила её семья в те времена, не торопилась предоставлять своим жителям какие-либо вольности. Она предпочитала держать их всех под своей рукой, беспрепятственно казня и милуя, единовластно правя их судьбой, а потому особых надежд у девочки не было. Сам знаешь, чем несбыточнее мечта, тем глубже она пускает корни в сердце, в воображении. Девочка болела Парижем.

Так получилось, что по прошествии какого-то времени, удерживать весь народ у той страны больше не было сил, и она решилась тонким ручейком-потоком, выпускать некую часть своего исконного населения. Я не стану перегружать свой рассказ политическими реалиями и национальными определениями, ты это и сам всё знаешь, а к моему рассказу, в конечном итоге, это никакого отношения и не имеет. Так…данность…

К тому времени девочка уже стала девушкой, и её немногочисленная семья, оказавшаяся частью этого ручейка свободы, собрала свои, более чем скромные, пожитки и отправились в страну неведомую, но желанную. Дорога им предстояла долгая, нелёгкая, но они были все вместе, перед ними открывались новые горизонты, да и в этом скудном потоке они были не первыми и не последними. Так что дорожка была проторенной и неизменно приводила в место назначения. На самой границе страны их исхода, им напоследок изрядно потрепали нервы, переворошив чемоданы, задерживая до последней минуты на никчёмных пропускных пунктах, оскорбляя и пугая неведомым будущим, но в конце концов, они все втроем, обессиленные и растерянные, с трудом удерживая вспоротые пожитки, очутились в купе вагона. Кроме них, там оказался зарубежный студент, возвращающийся домой на каникулы.

Удивительно, сколько малозначительных подробностей нужно рассказать для того, чтобы подойти к самой сути. Но увы… без них не обойтись, так что наберись терпения и слушай.

Родители, охая и ахая начали приводить в порядок чемоданы, заполонив вещами почти всё свободное пространство вагона. Вошедший в их положение, студент решил уйти и не мешать, а заодно предложил девушке составить ему компанию. Такое положение устраивало всех и уже через четверть часа от начала исхода, девушка оказалась совсем в ином мире вагона ресторана интернационального поезда, направляющегося в Вену с небольшой остановкой в Варшаве. Приятная беседа, непривычная обстановка, ощущение свободы – всё было внове. Время летело стремительно и легко. В какой-то момент молодые люди заметили, что в ресторане уже совсем пусто, только в дальнем конце одиноко сидит мужчина, спрятав лицо за развернутой газетой.

— Может это агент КГБ — беззаботно посмеивались они, опьянённые непривычной свободой.

— Странно, что у него нет дырочки в газете. Так ему было бы легче подглядывать за нами. Интересно, за кем из нас он следит?

— Скорее всего, за мной! — почти серьёзно предположил студент — Вы же уже отщепенцы, а я ещё должен вернуться.

В какой-то момент девушке показалось, что этот незнакомец никто иной, как её папа. Догадка была настолько невероятной, что она предпочла не искушать судьбу и не подошла к нему. Так они и прокоротали целую ночь, сначала под мерный перестук рельсов, а потом, вглядываясь в огни перрона на вокзале в Варшаве, ожидая смены головного вагона.

С рассветом мужчина из дальнего конца вагона исчез, подобно миражу, а девушка и студент, сблизившиеся за время этих ночных бдений, притихли в преддверии неизбежной разлуки и в предвкушении новых приключений. В молодости всё так быстротечно и просто.

То, что для родителей было тягостным Исходом, для девушки было началом новой жизни. Она с лёгкостью покидала прошлое и готова была, не задумываясь, с головой окунуться в настоящее.

Пребывание в Вене было коротким и насыщенным множеством всевозможных событий. Новые знакомства, проживание в настоящем замке, какие-то важные встречи. Их пространство было ограничено, но воображение было беспредельно. Они приближались к назначенной цели. Ещё немного и специально за ними прилетит самолёт, который, подобно ковру-самолёту, перенесет их к месту конечного назначения – в далёкий и незнакомый Израиль. Всё шло по плану, вот только отношение отца семейства к девушке было более, чем странным. Он смотрел на неё подозрительно, на все вопросы отвечал раздражённо и был непривычно груб. Мама с дочкой терялись в догадках, чем вызвано такое несвойственное ему поведение и, под конец пришли к выводу, что всему причиной регистрационный процесс. Следуя оному, банальный муж и отец, превращался теперь в «главу семьи с двумя членами», что видимо значительно увеличивало его самооценку, переполняя чувством собственной значимости и важности. – Наверно, у него проклюнулась мания величия – предположили они, шутя, за неимением других объяснений.

По истечении определённого срока, за ними прилетел долгожданный самолёт, и в скором времени, они впервые ступили на пышущую жаром землю своего назначения.

— Ну всё, теперь я спокоен! – облегченно воскликнул отец, он же муж, поразив жену и дочь молниеносным превращением из злобного «главы семьи с двумя членами» в родного и привычного папу.

Правда, хватило его ненадолго. Время от времени, девушка замечала его странные взгляды в свою сторону, порой испытывающие, порой злобные, а чаще мечущие, плохо скрываемые, искры презрения, которые ни с чем нельзя было спутать.

Ситуация накалялась, становилась невыносимой, требовала объяснений.  Девушка решила спросить его напрямик, чем вызвана такая перемена отношения к ней и как объяснить его презрение?

— Знаешь, что он ей ответил?

— Кому как ни мне знать…

— Всё равно напомню. Он ответил, что всю дорогу боялся, что она сбежит в Париж. Это ведь так естественно, если у тебя есть мечта, использовать такую возможность… Он был на все сто уверен, что на той стоянке в Варшаве она выскочит из вагона и отправиться в Париж на перекладных. Поэтому он караулил её в ресторане всю ночь, а она прожигала время, болтая с какой-то проходной личностью. Потом он был уверен, что из Вены она уж наверняка воспользуется моментом. Он не спал ночами, представляя, как она выпрыгивает из окна замка и несется в свой Париж. Он представлял себе это так четко, как будто это он совершал невероятный побег. Он боялся потерять её и верил, что она это сделает. И уже гордился ею, одновременно охваченный тревогой и страхом за нее. Он готов был нестись за ней на край света, а она…

— Но ведь всё это было только в твоём воображении. Я ведь и в мыслях не думала бросать вас, сбегать, искать приключений на свою и вашу голову…

— В том-то вся и проблема… У тебя была мечта и ты не последовала за ней. Ты разочаровала меня…

— И поэтому ты стал презирать меня?

Он ничего не ответил тогда. Видимо осознав нелепость своих мыслей. Ну что ты скажешь сейчас?

— Сейчас я стар… Да и что бы ты хотела услышать от меня?

— Будь ты на моём месте, ты бы сбежал?

— Говоришь, не лукавить? Как же можно оставить свою семью в такой переломный момент? Глава семьи с двумя членами… это же смех какой-то! И тем ни менее – какой груз ответственности! Но у тебя же не было таких обязательств? Ты была свободна.

— И вы бы спокойно продолжили свою жизнь в неведении, не искали бы меня, кляня судьбу и дрожа за мою жизнь?

— Как можно?! Что за вопрос?

— Ты считал, что я способна обречь вас на такие мучения? Ради детской мечты…

— Странно, сейчас, когда ты говоришь об этом, это кажется действительно нелепым…

— О чем же ты думал тогда? Может быть ты хотел, чтобы я исчезла? Ты бы бесстрашно бросился на поиски. Покинутый отец. Верный, преданный муж? Кто в той ситуации должен был стать Героем?

— Ты пугаешь меня. Скорее всего я был растерян, перепуган. Эта ситуация меняла все мои представления о жизни. Ты ведь изучала психологию – агрессия – это всегда проявление страха, беспомощности. Ты казалась слишком спокойной. Для тебя всё было невероятно легко. Считай, что просто попалась под руку. Выбор был не большой: ты или мама.

— Странно, почему всегда я?

— Видимо в моём воображении ты была всегда личностью, способной на многое. Я лишь фантазировал, а ты бесстрашно шла на бой.

— Ты смеешься? Кому нужен был этот бой? Вечный вызов… Что было мне в нём? Все эти победы, над кем-то, над собой… они вызывали у меня только досаду. Сам посуди, в любых победах есть две стороны: победитель и побеждённый. Победитель вынужден вечно подтверждать свой статус, а побеждённый – всегда ему укор. Все, в конечном итоге, в проигрыше.  Разве не так?

— Глядя на меня сейчас…возможно ты и права. Ветряные мельницы перестали представляться мне врагами, жизнь без борьбы потеряла свою цель, исчез смысл, и я… потерялся, сдался, постарел…

— Я именно об этом… Судьба наказывает тех, кто вечно бросает ей вызов. Наказывает тишиной, покоем, забытьём. Так не мудрее ли с самого начала научиться жить, постигая глубины бытия, создавая и возделывая свой Сад, а не задыхаться, покоряя ненужные вершины? Адреналин – он ведь вызывает привыкание, как наркотик. Мимолётный эффект безграничного счастья! Беда в том, что жизнь обычно намного длиннее … получается, что ты сам ставишь себя перед выбором: или гибель от передозировки, или вечная ломка…

— Уж не ратуешь ли ты за прозябание? Мне всегда казалось, что ты…

— Я всегда хотела завоевать твоё признание! Увидеть восхищение в твоих глазах! Услышать одобрение из твоих уст… Ты удивлён? Ты была единственная Гора, которую я хотела завоевать, ну может ещё немного поразить воображение Вулкана.

— Плутовка! Твои истории всегда меня озадачивали. Думаешь, размышляя над ними, я доберусь до статуса Мудреца?

— У тебя нет выхода! У меня ещё много историй, да и спешить нам некуда. Мы ведь теперь неразлучны…