…Мы были в Грузии. Помножим
Нужду на нежность, ад на рай,
Теплицу льдам возьмем подножьем,
И мы получим этот край.
Б.Пастернак
Ну как там было? – этот вопрос всегда застает меня врасплох, пласт памяти поднимается на поверхность, переполняет образами и лишает голоса. Как же там было? С чего начать…
Каждый раз, когда я попадаю в страны, пережившие советское прошлое, внутри Союза или под его покровительством, меня охватывают сомнения. Видимое глазами никак не согласуется с ощущаемым, размывая очертания, покрывая все навязчивой патиной, лишая привычной уверенности. Мир-перевёртыш… Поскреби ногтем по глянцевой поверхности, а там… едва уловимое, но такое знакомое…
Детское воспоминание… Тяжелая, затянувшаяся болезнь. Кровать у окна, за которым яркий, резкий свет сменяется непроглядной темнотой, саднящая боль в горле, сдавливающий обруч на висках и обреченность от сознания, что надо вылежать до конца, что болезнь живет по своим правилам и ты просто игрушка в ее руках. Долгие дни и ночи, боль держит тебя в своих крепких объятьях, кашель, выворачивает душу на изнанку, жар и озноб сотрясают твое беспомощное тело… И вот однажды утром ты просыпаешься, а за окном ласковое солнце, цепкие лапы болезни отпустили твое тело, ты осторожно садишься, опускаешь ноги на пол и делаешь свои первые шаги. Освобождение! Изумительная лёгкость, почти невесомость. Сколько дел впереди, сколько планов и все тебе по плечу! Вот только лёгкость эта сродни слабости, какой-то немощи. Один два шага и опять тянет в сон, прилечь, отдохнуть. Ещё на много месяцев вперед остаётся ощущение хрупкости, ненадёжности и продолжающей кровоточить раны, от которой так никогда и не избавиться до конца – чувство ранимости, незащищённости…
Страны, пережившие времена правления союза, почти физически возвращают меня к тем ощущениям: ранимость, червоточинка внутри, от которой не избавят ни годы, ни европейские ремонты фасадов, ни современные дизайны кафе и ресторанов, ни непривычное разнообразие и разноязычие толпы. Впрочем, язык в этих странах, в туристических его частях, как-то подозрительно напоминает ушедшее и создает ещё больший диссонанс с ожидаемым. – Не говорите в этих странах по-русски – предупреждают вас обычно доброжелатели перед поездкой, но как же стремительно вы обнаруживаете, что именно этот язык, почти безраздельно царит везде и всюду. Экономика – дело тонкое… Не хотели де-юре, получили де-факто. Почему-то это навевает грусть, особенно у русскоговорящих… не чувствуется колорита заграницы (из подслушанных разговоров). Вынуждена согласиться… есть в этом что-то оскорбительное…
Какой-то отголосок прежнего шовинизма, а может и нынешнего, просто для меня давно забытого.
Если бы много лет тому назад, мне сказали, что мой номер телефона выспрашивает молодой человек из Грузии, я бы просто отшутилась и скорее всего предложила бы не тратить драгоценного времени, ни его и ни моего. К счастью мне сказали, что он физик-ядерщик из Питера, что тоже было чистой правдой, не упомянув, что он из Тбилиси, где прожил двадцать пять лет из своих двадцати семи. Не случись этого непреднамеренного упущения, не было бы сегодня ни этого рассказа, ни наших троих детей, ни долгого пути познания, понимания и приятия. Было бы что-то другое… Всегда есть другие возможности, но мне бесконечно дорого то, что случилось и есть. И хотя я дала себе слово не писать о странах бывшего советского владения, по причинам, описанным выше, но перед Грузией у меня долг, за предвзятость, за неосознанное высокомерие, за самодовольный восторг перед майкой с надписью: «Ларису Ивановну хочу!», за стойкую ассоциацию Грузии только с русской литературой и поэзией, за невежество и глупые предрассудки, которых у нас, носителей богатого и могучего, оказывается превеликое множество.
О том, что в нашей привычной культуре существует невероятное количество предубеждений и предрассудков, я узнала от своих подрастающих детей. То, что мне казалось совершенно нормальным и не требующим объяснений, производимое практически автоматом, для моих, выросших на другой культурной основе детям, выглядело и смешным, и диким. Их реакция заставила меня задуматься. Кое от чего отказаться, признав явную абсурдность, что-то пересмотреть, в чем-то уступить, не желая перегружать непроверенными страхами моих свободолюбивых и критически настроенных детей. От предубеждений вообще пришлось отказаться – в их глазах они выглядели ни только невежественно, но и непростительно оскорбительными. Я признала их правоту и прямоту, хотя порой это было и не легко. Вот только два обычая в нашей семье остались неизменными и ни разу не подвергались ни сомнению, ни критике: сесть на посошок, перед дорогой и не убирать в доме, пока гостившие не сообщать о прибытие на место назначения. Даже совсем далёкие от наших привычек друзья моих детей были посвящены в эти обряды, обычно без особых вопросов и с большим уважением. Законы гостеприимства, пожелание добра и сохранности, желание встретиться вновь… Это тебе не кошка через дорогу или треснувшее стекло.
Законы гостеприимства – почти первое, что приходит мне на ум, когда я вспоминаю эту поездку. Из каждой гостиницы мы уезжали с ощущением, что покидаем близких и дорогих нам людей, вдогонку нам неслись сообщения с пожеланиями всего самого хорошего и непременной встречи в будущем. Нас принимали с распростёртыми объятиями, потчевали неимоверным количеством местных яств и нескончаемыми рекомендациями куда пойти и что посмотреть. Вообще заводить знакомства и приобретать друзей в Грузии невероятно легко, но об этом позже, а пока, мы приземляемся в Тбилисском аэропорту, нас встречает водитель из гостиницы и просит подождать снаружи пока он подгонит машину. Время ожидания – время созерцания… Первое впечатление от Грузии… собаки… Много собак, бездомных, полусонных, блуждающих и возлежащих всюду и везде, прохожим они безразличны: ни тебе страха, ни умиления…ни вопроса… Часть ландшафта… Они сопровождали нас по всей Грузии. В городах, с биркой на ухе, сонные и ленивые, в горах и забытых богом местах, чаще стаями, требовательные и независимо бесстрашные. Мне знакомы страны, переполненные кошками, которые, как известно, гуляют сами по себе, но дикие и свободные собаки – это непривычно. Кажется, они поделили всю страну на свои территории, определив для себя их невидимые границы. В пределах этих границ они неотступно сопровождают, пасут нас, а потом передают своему соседу. Чинно, спокойно, с достоинством. Кто у кого в друзьях? – вопрос спорный. Они тут явно хозяева… На мой повторяющийся вопрос, почему в Грузии так много бездомных собак, я получаю повсеместно один и тот же ответ: «а почему их не должно быть? Живые существа… Да вы не бойтесь, они все привиты.» Последнее не точно. Привиты и учтены только те, что с бирками на ушах. Их невероятно много, а значит и работа проделывается немалая, и средства выделяются не шуточные. Живые существа! Живи сам и дай жить другому.
И вот мы уже несемся по направлению к городу, и наш водитель ярко и красочно иллюстрирует устоявшееся мнения об особенностях вождения в этой «маленькой, но гордой стране», уверенно занимая среднюю часть двухрядного движения, активно при этом жестикулируя и периодически обращая заинтересованный взгляд назад, по направлению к рассказчику, коим является мой муж, с умилением вдыхающий воздух былого отечества. Он плавно, сам себе на удивление, переходит на грузинский язык, пролежавший где-то на чердаках памяти лет сорок, пытается сориентироваться на месте.
Странное это ощущение, когда родной и близкий тебе человек, вдруг открывается совсем с непривычной стороны. Я внимательно вслушиваюсь в незнакомый мне язык, пытаясь уловить интонации мужа, понять реакцию водителя. Так ли мы уж знаем друг друга?
Наконец-то, мы прибываем на место назначения. Самый центр города, историческая часть, экзотика, красота необыкновенная! Водитель подносит наши вещи в гостиницу, муж протягивает ему чаевые и сталкивается с удивлённым взглядом водителя: «Что это? Этого мало.»
— Простите, а сколько я вам должен?
— Как и договаривались. Сорок лари.
— Я думал вы получаете эти деньги от гостиницы. Это были только чаевые. Простите.
— Нет, что вы, мы работаем самостоятельно, а вот чаевые мы не берем. Не принято.
Мой муж теряет дар речи, платит по счету, оформляет у стойки наш номер, все ещё мучительно обдумывая ответ водителя, передаёт наши чемоданы приветливому служащему гостиницы, который незамедлительно поднимает их в наш номер. Муж предпринимает ещё одну попытку – как же без чаевых? и получает тот же ответ: Спасибо, но у нас это не принято. Хорошего вам отпуска. Мы всегда к вашим услугам.
Дверь бесшумно закрывается. Мой муж с ошалелыми глазами плюхается на кровать, холодный пот выступает на его висках. Он хватается за голову и громким шёпотом объявляет: мы попали не в ту страну! Это не Грузия!