Ночью меня разбудила тишина. Я даже встала проверить, что окно по-прежнему открыто… Наш дом стоит на возвышение, а внизу проходит оживлённая трасса. Постоянный шум, доносящийся оттуда напоминает шум океана, равномерный, протяжный. Внутри дома он не слышен, но стоит выйти в сад или открыть окно, как звуки несущихся машин, врываются в нашу тихую обитель. Меня это греет… Жизнь, кипящая за пределами дома, напоминает о себе и, подобно океану, заставляет нетерпеливо биться сердце, рисуя в воображении невидимые дали, далёкие горизонты, зовя за собой, а порой, наоборот, шум дороги-океана, заставляет сильнее ощутить тепло и уют родного очага. Ночью, если позволяет погода, я оставляю окно в спальне приоткрытым, и шум дороги убаюкивает меня, храня мой покой и сон.
Этой ночью меня разбудила тишина. Дорога молчала… На фоне всего происходящего в последнее время, это казалось зловещим, пугающим. Я попыталась опят заснуть, но странное ощущение ответственности не позволяло закрыть глаза. Что если только они, вглядывающиеся в онемевшую темноту, удерживают этот мир от окончательной погибели? Впади я сейчас в сон, и больше не во что будет просыпаться, всё исчезнет, раствориться в тягучей тишине. С широко раскрытыми глазами я ждала хоть какого-то знака, и только заслышав знакомый звук шин по асфальту, опять погрузилась в сон.
Это был странный сон. Он растянулся на всю ночь и, будящей меня периодически тишине, было не под силу разрубить его путы… Он возвращался на прерванное место и продолжал это непонятное, нелепое повествование. Даже во сне, всё происходящее казалось абсурдным, но навязчивая повторяемость заставляла задуматься, выискивая смыслы, значения. Сон был обо мне и ещё о ком-то, кто был много моложе. Мы встретились на какой-то вечеринке и почему-то, скорее всего ради смеха, объявили окружающим, что собираемся пожениться, и, не откладывая в долгий ящик, мы тут же начали подготовку к свадьбе. Нам не о чем было говорить друг с другом, у нас было очень разное прошлое, наши знания не пересекались ни в чем… даже наше физическое сближение происходило как-то параллельно: больше как любопытство, чем страсть и влечение. Единственно в чём мы совпадали, это была наша абсолютная честность перед друг другом и ещё, странная боязнь разочаровать окружающих. – Наверно это кому-то нужно, наверняка это имеет смысл – говорили мы себе и, доверившись судьбе, шли бок о бок по предначертанному пути.
В дом, на высоких сваях, можно было подняться только по шатких верёвочным лестницам. Со всех сторон его окружал хвойный лес, и земля была устлана мягким ковром из сухих иголок. Солнце тонкими, редкими клинками пронзало чащу, и только на крыше дома разливалось ярким, слепящим ореолом. Стараясь не ослепнуть от его отражения, мы осторожно поднялись наверх. Здесь, в доме нас встретила женщина с копной седых, причудливо уложенных волос. “– Платье будет тебе в самый раз”, — произнесла она, глядя мне прямо в глаза. Из соседней комнаты вышли две девушки, осторожно неся на вытянутых руках небывалой красоты свадебный наряд. В следующий момент, они втроём уже поправляли его складки на мне и колдовали над моим лицом и волосами. Потом, оглядев меня со всех сторон и дав мне привыкнуть к своему отражению во всех зеркалах, женщина попросила не снимать платье до следующей примерки и проводила до выхода, прямо к шатким канатным ступеням. Заметив, что я мешкаю и с недоверием смотрю на предстоящий спуск, она легонько подтолкнула меня к распахнутой двери и, посмотрев заговорщически, прошептала: ты сама, не поверишь.
Теперь вместо леса, внизу шумел многолюдный, залитый весенним солнцем город. Я уверенно вышагивала среди его праздной толпы, не переставая удивляться удобству своего наряда, ощущая необычную лёгкость в походке и, разрастающейся с каждой минутой, любовью ко всем, с кем сталкивала меня судьба.
В наш следующий приход, дом на сваях утопал в нежной зелени весенней листвы, а вся земля вокруг радовала глаз разноцветным цветочным ковром. Женщина удовлетворённо окинула взглядом мой наряд и приладила белоснежную, невесомую фату, накрепко переплетя её с прядями моих волос. – Вот теперь вы готовы к свадьбе – сказала она, садясь, в непонятно откуда возникшее мягкое кресло, и две её руки, подобно двум белым птицам разместились параллельно на ее коленях. Мы опять шли по людным улицам города, воздушная фата развевалась за моей спиной и всё покрываемое ею, превращалось в белесый туман. Улицы пустели, стремительно закрывались магазины, кафе, рестораны. Мы пытались остановиться, задержать небытие, рождаемое разрастающиеся до невероятных размеров фатой. Жених моего сна пытался закупить как можно больше хлеба в ещё открытых булочных, чтобы не дать умереть от голода тем, кто оставался позади, но оказавшись за нами, хлеба также поглощались туманом, за которым не было видно ни зги.
Я опять и опять просыпалась в тишину, ждала знака и пыталась отогнать навязчивый сон.
Утро, обычно тяжелое время суток, но на этот раз только оно смогло прогнать ночное наваждение, заглянув в комнату холодными лучами солнца и зашуршав привычными звуками трассы. Вот только осадок, тяжелый осадок вины и печали, никак не проходил и покой последних недель покинул меня…