Мне нравится носить маску. Да, именно эту, простую медицинскую маску, навязанную временем. Как и всё в этом карантине, она не столько защищает тебя, сколько предохраняет от тебя окружающих. Если ты болен – от тебя будет меньше вреда, а если здоров, то… Я не сетую. Мне нравиться ходить в маске, согреваться своим дыханием, прятать лицо за ширмой и представлять себя невидимкой. Если закрыть глаза, то можно совсем исчезнуть. Вот ты есть, а вот тебя уже и нет. Когда не можешь беспечно улыбаться, демонстрируя своё дружелюбие к ближнему, смотреть на окружающих не так уж и приятно. Но мне нравиться… Можно думать о своём, не заботиться о внешнем, не пытаться понравиться. Моя давняя мечта бесследно раствориться во вселенной, плавно вписывается в реальность, даруя мне покой и смирение.
Впрочем, со смирением всё ещё приходиться работать. Мне не нравится, что мне нравится носить маску! Слишком лёгким оказался отказ от всего привычного. В этом больше нет ни бунтарства, ни захватывающей игры, ни протеста. Стоять в стороне с гордо поднятой головой логичнее в одиночестве, а когда каждый в толпе одинок и отгорожен (на узаконенных! два метра друг от друга) – это, по логике вещей, выхолащивает саму идею… В добровольном, единичном отказе от общности есть вызов, но есть и скрытая надежда на то, что не позволят, позовут, воспротивятся, и тогда, из противостояния появятся необходимые силы, отточится непоколебимая уверенность, наполняться ветром паруса, забрезжат на горизонте и смысл и цель. Тогда можно, не оглядываясь, с той же самой гордо поднятой головой и горящим взглядом, устремиться и воспарить! Двухметровое одиночество в очереди за продуктами… Как там у Рильке? «В своей стране они лихие звери, а здесь дышать не в силах от стыда».
Я люблю одиночество своего угла. Всегда любила создавать своё пространство. С годами углов в нём появлялось всё больше, назначения их становились всё разнообразнее, причудливее. Это давно уже не углы, а комнаты, кабинеты, мастерские, библиотеки. Здесь мои закадычные друзья – книги, там мольберт, а чуть дальше: стол со всем необходимым для творчества, стеллажи с аккуратно разложенной кожей (увлечение, за которым меня застала корона), холсты, краски, кисти. Есть комната где я пишу, есть где читаю и слушаю музыку, да ещё огромный сад… мои пространства. Возвращаться сюда после путешествий настоящее блаженство. Всегда покидала их с грустью, а пребывала в них с благодарностью. Добровольный отказ от мира вне — как же он сладок… Это как погрузиться в тёплые воды океана, согретого солнцем, распрямиться на воде, обратив лицо к свету и погрузиться в сладкую дрёму под мерный гул глубин. Тело доверчиво покоится на водной глади, бесстрашное и покорное, парящее над водой и влекомое глубинами. Безграничная свобода и смертельная опасность в единый миг. Но увы… Созданная тобою вселенная, всего лишь крупица целого мира, неизбежно подчинённая внешним законам, правилам. Ты в ней хозяин, в ней ты скрываешься, оставляя за ее пределами все маски, сдерживающие начала, страхи, чаяния. Какое это благо! – привычно думаешь ты, но вот сторожевые псы располагаются по две стороны твоего порога и твоя крепость, твоя уникальная вселенная, становится тюрьмой. Ты это понимаешь не сразу. Ещё долго тебе кажется, что ты защищён, но время начинает топтаться на месте, солнце сменяется дождём, бутоны цветов в саду распускаются и опадают, а внутри твоих пространств время останавливается и даже пыль перестаёт оседать на их поверхностях. Разве не ты останавливала все часы в доме, утверждая, что нужно жить по внутренним часам, повинуясь своим ощущениям и порывам? Разве не ты утверждала, что нельзя становиться рабами времени? Дарую себе безвременье! Не то, которое мостом между двумя горящими берегами, а то, которое бесконечно и вечно! Волей своей – это сладость, а вот подневольно…
Я невольно начинаю создавать временные пределы. Каждый день ровно в пять часов вечера я отправляюсь готовить ужин. Около шести я звоню в колокольчик над входом в кухню и зову своих домочадцев к столу. Кухня — это тоже моё пространство. Единственное пространство, где мне необходимо дыхание времени. Причем это дыхание должно быть в спину, в затылок, четко, ясно и без сантиментов, без изнуряющих кружений вокруг да около. Мне нужны новости, обзоры, реалии, тамтамы войны, катаклизмы, конфликты. А возможно, мне просто нужен человеческий голос, озабоченный, заинтересованный, переполненный эмоциями, мыслью, мощным потоком жизни. Давняя привычка, приобретённая в одной из прошлых жизней. Я не люблю оглядываться назад, не возвращаюсь на прежние места – всё благоприобретённое тащу в своём заплечном мешке. Его тяжесть не даёт мне окончательно оторваться от земли и исчезнуть в небытие.
Кухня наполняет день запахами, вкусами, новостями и общностью. За столом нас сейчас трое: моя мама, мой муж и я, да ещё кипящая жизнь снаружи (с некоторых пор, мы не выключаем её поток даже за вечерним столом). Мне нравится кормить свою семью. Каждый вечер колдовать над кастрюлями и сковородками. Это придаёт хоть какую-то целостность жизни, сопричастность и, главное, выстраивает узаконенный распорядок дня. Ненавистная мне ранее, презираемая и отвергаемая мною рутина! Островком устойчивости, якорем в бескрайнем просторе, она придаёт нашей сегодняшней жизни некую определённость. Меня завораживает эта моя новая тяга к постоянству, удивляет и пугает. Неужели моё пресыщение всем, к чему я так настойчиво стремилась всю жизнь, прибило меня к этому простому, житейскому, утилитарному и банальному выходу?
Порой я пытаюсь подтолкнуть себя, расшевелить. Я соблазняю себя общением. Ты ведь не можешь совсем отказаться от всех социальных контактов, от встреч, хотя бы и виртуальных, от разговоров, обменов впечатлениями, новостями, переживаниями – говорю я себе. И сама же себе отвечаю, с едва скрываемой усмешкой – ещё как могу, с лёгкостью. Я себя не обманываю, но мне за себя порой страшно. Тогда я звоню тем немногочисленным друзьям, с кем мне легко и свободно, и мы заводимся на час, а то и дольше. Как о многом можно поговорить, когда на одной волне, когда темы сами приходят в голову, перегоняя одна другую, когда благожелательность так и струится через волшебные мембраны, согревая и переполняя радостью этого самого общения, от которого ты так опрометчиво бежишь в уют своего добровольного заточения. По иронии судьбы, именно в такие моменты свободного полёта вдвоём, на пороге комнаты появляется кто-то из моих немногочисленных домочадцев и осуждающе глядя на такое несвойственное мне времяпрепровождение, бросает недоуменный взгляд или задаёт, лишённый всякого смысла, вопрос: ты всё ещё на телефоне? Конечно, нет! Я намного дальше! Отсюда, ото всех и от всего, а дальше всего от самой себя! Странное ощущение запретного баловства, дурачества, своеволия окатывает меня и мысль, на первый взгляд нелепая и абсурдная, заставляет в очередной раз задуматься … Каждый раз, когда я пытаюсь изменить себя или себе, меня упрекают в предательстве именно те, кто обычно попрекает и корит меня за мою устойчивую верность себе. Получается, что моя добровольная самоизоляция всем привычна… В своём одиночестве я вольна делать всё, что мне заблагорассудиться, а выйдя из него, я становлюсь удобной мишенью. Я становлюсь как все? Изначальный бунт завершился консенсусом… После разговора мне легко и светло, у меня много новой информации, размышлений, планов… Меня накатывает волной покоя и благодати, в который уже раз, я даю себе слово не замуровывать себя в своих множащихся углах. Вот только результат оказывается совсем иным, и, с благодарностью вспоминая прелесть одного общения, я без сожаления прерываю все остальные, которые не дотягивают до только что полученного удовольствия. Освобождайтесь от связей, в которых вам нет благости. Кажется, это звучит так? Окрыленная одним общением, и отказом от многих других, я брожу по своим пространствам. Чем-то меня это радует, а чем-то озадачивает.
В эти странные дни, две стороны одной медали поразительным образом лежат в одной плоскости и зримы одновременно. Нравится – не нравиться, правда – ложь, добро – зло. Никаких противоречий! Противоречивые факты, перевертыши информации, молниеносные взлёты и падения, будь то статистические данные, настроения, прогнозы… всё это реальность, отмытая от условностей, привычностей, договорённостей. Нет дорог, нет указателей, нет даже тропинок в густо разросшейся траве, а заборы мы привычно возводим сами… — Так ведь никуда не поедешь, кругом запреты! – скажут мне и будут правы… Если очень сильно желать то, что невозможно на данный момент, то несвобода становиться нестерпимой, а если перестать к этому стремиться и переключиться на что-то более досягаемое, то запреты на свободу становятся бесполезными. Всё на одной плоскости и свобода передвижения компенсируется свободой выбора.
Меня смущает комфортность и обособленность моего бытия… Я без сожаления обнуляю свои контакты, отказываюсь от связей, не приносящих мне радости общения и всё-таки с грустью думаю о тех, кто оказался в этом списке случайных привязанностей. Сколько развенчанных очарований, преданных доверий, несбывшихся планов… Что-то есть в этих днях, что возвращает на круги свои, замыкает круг, оставляя за его пределами всё наносное и неважное.
По вечерам мы втроём спускаемся в салон, занимаем каждый своё место, согласно неведомо когда сложившейся традиции, и смотрим фильмы. Иногда это что-то по-настоящему интересное, захватывающее, заставляющее задуматься и ещё многие дни после пребывать под тем, что принято называть неизгладимым впечатлением. Вот только чаще это просто какая-то тягомотина, которую смотришь в пол глаза, сожалея о потерянном времени и оправдывая себя тем, что это наше время вместе посреди бесконечных дней неизвестности и неопределённости. Меня хватает ненадолго, и я начинаю искать что-нибудь поинтереснее… просматривание заголовков и чтение синопсиса тоже неплохое времяпровождение, согласитесь? День затухает… Не знаю, что огорчает меня больше: бесцельно потерянное время на плохой фильм или почти наркотическая зависимость от просмотра того, что нравится и затягивает. Удовольствие и досада, переплетённые в один тугой канат, перетягивают друг друга, комфортно расположившись в недрах моего беспокойного сознания. Это изнуряет меня, и я убегаю в книги. В эти дни я позволяю себе полное и безоговорочное погружение в них, и они, видимо по достоинству оценив мою самоотверженность и решимость, допускают меня до самых своих сокровенных глубин. И именно там они даруют мне второй шанс, один на один с давно забытым знанием, приоткрыть завесу истины и посмотреть в глаза самой себе… Но об этом напишу позже… Ибо это отдельная, хотя и неотделимая от этих дней история…