В моей книге много глав, историй, размышлений… Кто-то говорит, что в жизни всё решает «эффект бабочки», а по моему все зависит от нашей жизненной позиции: то, что одному – провал и конец, другому – пройденный урок и начало… Боль сменяется грустью, а отчаяние – мудростью.
У этой книги есть начало и есть конец… Всё, что между этими главами можно писать и переписывать, добавлять и исправлять… Иногда я говорю, что пишу портрет маслом, накладывая слой за слоем новые пласты, образы, истории, озарения, сны… но все они остаются внутри этого портрета-книги – всё можно поправить, но ничего нельзя уничтожить. Жизнь как один непрерывный урок, где всё выученное, будь то «с охотой» или помимо воли, всегда «на своей шкуре», лучше принять с благодарностью… Мир, изначально, безразличен к нам и то, что мы ощущаем, наивно полагая что напротив нас некий оппонент или злонамеренная сила, это всего лишь реакция на наши действия…
Книга, начавшись с пробуждения и бунта, заканчивается пониманием и смирением, а между этими главами, каждый волен писать свой портрет…
Со стихами этого автора я познакомилась несколько лет тому назад, но, несмотря на то, что они захватили меня с первых же строк, я забыла о них… Возможно тогда было ещё не время, а может быть, само название поэмы — «Пророк» оттолкнуло …
Всему своё время…
Великие древние греки! Что им было известно в античности и о чём мы забыли сегодня? «Фурии доводили человека до безумия, заставляя внутренний голос звучать слишком громко…»
Что такого ужасного может нам сказать этот голос? Почему так страшно становиться самим собой?
«Кого боги хотят наказать — того они лишают разума» — утверждает Софокл. Что же остаётся после разума? И что такое разум? Способность мыслить, анализировать, абстрагироваться, обобщать? Охраняет ли он нас от самих себя?
«— Тихий настойчивый голос у нас в голове — почему он так мучает нас? — спросил он и выдержал паузу. — Может быть, он напоминает нам о том, что мы живы, что мы смертны, что каждый из нас наделен неповторимой душой, расстаться с которой мы так боимся, хотя она-то и заставляет нас чувствовать себя несчастней всех прочих созданий? Кроме того, что, как не боль, обостряет наше ощущение самости? Ужасно, когда ребенок вдруг осознает, что он — обособленное от всего мира существо, что никто и ничто не страдает, когда он обжег язык или ободрал коленку, что его боль принадлежит лишь ему одному. Еще ужаснее, когда с возрастом начинаешь осознавать, что ни один, даже самый близкий и любимый, человек никогда не сможет понять тебя по-настоящему. Эго делает нас крайне несчастными, и не потому ли мы так стремимся от него избавиться? Помните эриний?