«Подражание подражанию» — так, походя, бросил Аристотель, говоря об изобразительном искусстве. В действительности, он вовсе не пытался принизить ни живопись, ни скульптуру. Его больше интересовала теория трагедий – учение о катарсисе, очищении через сострадание и страх. Именно по поводу трагедий Аристотель употребляет понятие подражания, и это понятие для него имеет позитивное и принципиальное значение.
Искусство для меня это способ постижения мира, осмысления, выражения чувств, способ общения… Книги по искусству, музеи, выставки, лекции и, в определенный период жизни, собственное творчество (живопись, фотография, мультимедия) – для меня естественны и необходимы как воздух… Но, в последние годы в эту привычную установку вкралось одно, сильно смущающее меня НО… Я стала тяготиться посещением выставок… Современные, организованные с большой помпой, музейные выставки меня разочаровывают, и посещение их всё чаще становится повинностью, стремлением не отстать от веяний времени… «Как? Вы ещё не были на выставке Босха? Модильяни? Брейгеля?» Увы, и
«Не так ли я, сосуд скудельный,
Дерзаю на запретный путь,
Стихии чуждой, запредельной,
Стремясь хоть каплю зачерпнуть?»
Афанасий ФЕТ
«Искусство есть постижение мира иными, не рассудочными путями. Искусство — то, что в других областях мы называем откровением. Создания искусства — это приотворенные двери в Вечность.
В данном контексте, искусством я называю все виды изобразительного искусства, которые не нуждаются в посреднике между художником и зрителем. Нет надобности ни в актёрах, ни в исполнителях… Художник – Произведение – Зритель. На память приходит Сикстинская Мадонна Рафаэля, несущая Миру своё дитя — своё самое неразрывное, неотделимое и безгранично дорогое – своё Детище… Много лет назад, стоя перед этой картиной в Дрезденской галерее, я пыталась проникнуть в её суть. Она меня разочаровывала… Возрождение, Леонардо да Винчи, Микеланджело… воспринималось совершенно естественно, ложилось на душу, на сознание… Рафаэль вызывал дискомфорт… Красивость, наигранность, театральность композиции, холодность образов, равнодушные ангелочки повсюду… нарочито, выдвинутый на первый план, театральный занавес… Лицо Мадонны казалось взято из другой картины, от другого художника. Именно это лицо, в полном диссонансе с остальными элементами картины, поражало своей застывшей сосредоточенностью, погруженностью в себя и невидящим взглядом вперед. Мне в её взгляде виделись только обреченность, неизбежность и…
https://youtu.be/nd46rYCrSIk
Знакомо ли вам слово ГОЛЕМ? Те, кто посещал Прагу, наверняка слышали о глиняном великане, которого создал пражский рабби, для исполнения разных тяжелых работ и для защиты еврейской общины. Управляемый картой с каббалистическими знаками, Голем был послушен воле своего создателя. По ночам, рабби запирал его в высокой башне, предварительно забрав карту, чтобы она не притягивала к нему темные силы ночи. Но однажды он забыл её вытащить и Голем, предоставленный себе, но неспособный отличать добро от зла, вырвался на свободу, круша всё на своём пути. Голем заявил свою волю, восстал против своего создателя. В Праге говорят, что каждых 33 года Голем возвращается к жизни и тогда миром начинает править хаос и грубая сила. Кому-то это имя знакомо по одноимённой книге Густава Майринка – одной из моих любимых книг и историй. Голем здесь выступает как символ некой «психической эпидемии», охватывающей общество в каждом поколении – хаотичным порывом к свободе, превращим массы в «глиняных истуканов», подчинённых своим низменным порывам. В книге очень много пересекающихся линий, образов, символов. Читается она на одном дыхании и считается одной из самых мистических книг.