Я никогда не сомневалась во всепобеждающем гуманизме папы, а ещё всегда понимала, что его идеи далеко опережали своё время. Обычно это вызывало усмешки и нарекания, в лучшем случае снисходительное: донкихотствует… Вот только почему мне вдруг вспомнился папа? Столько лет прошло… Времена поменялись… Как бы ему жилось в сегодняшнем? Мы с мужем пересекаем Ла-Манш второй раз за эту неделю, возвращаемся из деловой поездки – работали бебиситерами, а проще, получали удовольствие от внучки, когда её родители получали удовольствие без неё же в теплых краях. Еще неделю тому назад наш зять, несколько с опаской предупредил меня: У нас на кухне обнаружилась мышка. Ты ведь не боишься? – Конечно боюсь, как всякая среднестатистическая женщина на свете – ответила я, да ещё и добавила почему-то, что при виде этих созданий могу и на стол заскочить, обеденный, для пущего эффекта. – Но ты же всегда смеялась над теми, кто их боится – недоумённо, явно испытывая чувство вины, произнёс он. На что мне пришлось честно признаться, что мой смех был более нервным, чем насмешливым. Зять заверил меня, что эта проблема уже под контролем, что Exterminator уже приходил, принял нужные меры и теперь это вопрос времени. Продолжив мысль на современном русском, я подумала о том, что бедную мышку заказали…, впрочем, переводить на английский, создавая лингвистический дискомфорт у любимого зятя, я не стала.
Как ни странно, но разговор этот быстро улетучился из моей памяти. Дети уехали в отпуск, мы поселились у них в квартире, ощущая себя вновь молодыми родителями, с нашей двухлетней малышкой, даже конфликты той самой молодости, сопряженные с воспитанием и уходом за детьми, всплыли на поверхность, поначалу.
Вечером, уложив малышку спать, я опустилась в кресло и заложив ногу на ногу, взяла в руки свой планшет. Не успела я углубиться в чтение, как прямо у моих ног появился крохотный черный пушистый комок. Он явно не был напуган моим присутствием, дал мне себя рассмотреть и только уловив мое намерение встать, исчез в направлении кухни. Всё это произошло как в замедленной съёмке. Интересно, подумалось мне, я ни только не испугалась, но даже отметила, что он очень мил.
На второй день история повторилась. На этот раз мышонок был побольше и немного иного цвета, серого. Он не отошёл далеко от кухни и тоже, понаблюдав за мной, исчез в неизвестном направлении. Отметив своё олимпийское спокойствие, я написала детям, что их Exterminator явно не справляется с работой – в его последний, шестой визит, он утверждал, что следов жизнедеятельности мышей больше нет, что явно не соответствует действительности. И ещё предложила использовать простой, проверенный веками метод, поставить мышеловку с сыром. Дети мне ответили, что они полагаются на своего Exterminator, которому уже все уплачено и теперь он должен отработать свою гарантию, до окончательного истребления всех мышей, если их больше, чем один, включительно. Хозяин-барин, да и мышки эти были не так страшны, а их медлительность и рассеянность вызывала умиление.
Вечером следующего дня, читая своей внучке книжку про двух милых детишек, которые отправляют маленького мышонка в дальнее плавание, а потом устраивают ему кроватку у себя в детской, я подумала о том, что её наверняка не смогут напугать эти самые мышки. И ещё представилось, что появись сейчас одна из этих мышек перед нами, мне бы пришлось долго уговаривать её не пробовать играть с ней и не пытаться укладывать её в свою кроватку.
В последний день, перед приездом детей, очередной мышонок продефилировал передо мной посреди белого дня, нисколько не смущаясь и не спеша исчез в щели между холодильником и плинтусом, практически продемонстрировав мне место своего обитания, а возможно и приглашая в гости. Желание поставить мышеловки и освободить детей от такого нашествия у нас с мужем начало зашкаливать, но… дети возвращались на следующий день и Exterminator уже был приглашён для прояснения ситуации.
— У меня есть две новости: одна хорошая, а другая несколько хуже – весело объявил розовощёкий, дородный крысолов, кряхтя поднимаясь с колен: Хорошая новость, что у наших подопечных хороший аппетит – они все съели, несколько хуже – они все ещё здесь.
Его благодушное настроение было невероятно заразительно.
— Так что же вы теперь будете делать, любезный? – поинтересовалась я
— Насыпем им ещё яду и будем ждать – нимало не смущаясь ответил веселый истребитель
— И как долго мы будем ждать? – настырничала я
— О, это все зависит – увлеченно начал наш мышеубивец – Этот яд действует медленно, накапливаясь и постепенно уничтожая все внутренние органы. Дня четыре, пока не произойдет передозировка. Тогда они уходят подальше от дома и там умирают. Всё зависит от того сколько они съели – уточнил он.
— Вы хотите сказать, что это как наркотик и вся наша надежда на то, что они хватят наконец-то лишнего? Но, где гарантия, что, балдея понемногу от этого пиршества, которое вы им подсыпаете уже седьмой раз, они не пригласят сюда всех своих друзей, и всей округой не продолжат, получая удовольствие в малых дозах от этой дармовой вечеринки, тревожить покой этого молодого семейства?
— Гарантии нет! Вполне возможно и пригласят – нашему терминатору явно понравилась такая идея – Я положу им побольше этого, как вы его назвали, наркотика. – радостно засмеялся он.
— А может лучше поставить обычные мышеловки – робко предложила я.
Резко посерьезневший травильщик посмотрел на меня осуждающе, поддерживаемый укоризненными взглядами наших детей: ЭТО НЕ ГУМАННО. Как можно использовать такие зверские методы сегодня?
— И я вовсе не хочу видеть мертвых мышей у себя на кухне – прошептала моя дочь, хотя именно её эти самые мыши пугали больше всех.
— Знаешь, сказала я с издевкой, несколько обиженная тем, что меня заподозрили в отсутствие гуманизма – они такие милые, от этих наркотиков они даже страх потеряли, никого не боятся, пусть живут – место всем хватит.
— Мама, но ведь это ужасно, что у меня по кухне бегают мыши, пищат, скребутся, гадят. Это опасно и противно!
Дилемма! Не правда ли?
И вот сейчас, пересекая Ла-Манш второй раз за эту неделю, перебирая в уме всё произошедшее за эту неделю, я вдруг и вспомнила папу. Ох, уж это ассоциативное мышление, чистый фрейдизм… К вопросу о гуманизме.
Когда в доме моих родителей заводились мышки, случалось такое, мама ставила на них мышеловки. Утром, аккуратно высвобождая перепуганных, но ещё живых мышей, папа складывал их в мешок и нес на помойку. Там, перед тем, как выпустить их на свободу, он проводил с ними напутственную беседу: Не волнуйся – лапа заживёт, но впредь запомни и передай своим друзьям и родственникам – в нашем доме вам не рады, не стоит приходить – это опасно. Хорошего дня и забудь дорогу в наш дом, пожалуйста.
Вот это гуманизм! Правда, в те времена – это считалось чудачеством… ох уж этот детский доктор! Дон Кихот, воистину, Дон Кихот!
Поезд несется, пересекая за два часа целых три страны, на редких остановках многообещающие плакаты: Будущее — уже сегодня! Народ молчит, прикрывшись масками. Опьяневшие от халявных наркотиков, мыши веселяться теперь уже и на крыше, и на кухне у наших ни в меру гуманных детей. А моя память бредёт все дальше и дальше вглубь семейных казусов, историй…
Во втором классе нам задали написать изложение. Рассказ был о кошке, которая гоняется за мышкой и в конце концов, поймав её, приносит своим хозяевам в подарок. Так у них у кошек это принято. Свой пересказ я озаглавила Кошка-людоед, чем позабавила всю учительскую, родителей и всех их знакомых, коим было поведано о моих чудачествах. Возможно я тоже опережала своё время? Детская прозорливость… Гуманизм – люди – человек… Будущее, уходящее корнями в прошлое… Только там – это казалось абсурдом…