Её привозят в палату поздно вечером. Санитары о чем-то возбужденно перешёптываются, нисколько не заботясь о покое остальных обитателей трехместной палаты. Когда их голоса окончательно стихают в коридорах отделения, с ближайшей от двери кровати, на которую поместили новую пациентку, раздаются первые звуки. Гортанное уханье и какое-то подобие скрипа. Звуки повторяются, следуя неведомому ритму и под этот живой метроном палата опять погружается в сон.
Я никогда не сомневалась во всепобеждающем гуманизме папы, а ещё всегда понимала, что его идеи далеко опережали своё время. Обычно это вызывало усмешки и нарекания, в лучшем случае снисходительное: донкихотствует… Вот только почему мне вдруг вспомнился папа? Столько лет прошло… Времена поменялись… Как бы ему жилось в сегодняшнем? Мы с мужем пересекаем Ла-Манш второй раз за эту неделю, возвращаемся из деловой поездки – работали бебиситерами, а проще, получали удовольствие от внучки, когда её родители получали удовольствие без неё же в теплых краях. Еще неделю тому назад наш зять, несколько с опаской предупредил меня: У нас на кухне обнаружилась мышка. Ты ведь не боишься? – Конечно боюсь, как всякая среднестатистическая женщина на свете – ответила я, да ещё и добавила почему-то, что при виде этих созданий могу и на стол заскочить, обеденный, для пущего эффекта. – Но ты же всегда смеялась над теми, кто их боится – недоумённо, явно испытывая чувство вины, произнёс он. На что мне пришлось честно признаться, что мой смех был более нервным, чем насмешливым. Зять заверил меня, что эта проблема уже под контролем, что Exterminator уже приходил, принял нужные меры и теперь это вопрос времени. Продолжив мысль на современном русском, я подумала о том, что бедную мышку заказали…, впрочем, переводить на английский, создавая лингвистический дискомфорт у любимого зятя, я не стала.
— Я тону – говорит она, отбросив одеяло. Неподвижный взгляд обращён к потолку и ровный, бесцветный голос, отражается от стен комнаты – Я тону.
— Да, это счастье побывать на море в это время года, да после такого длинного перерыва – бодро отвечает он ей, внимательно разглядывая трёхдневную щетину на своих щеках – Стоит побриться? – вопрошает, не глядя на неё.
— Я тону – опять отражается от стен, медленно кружится по комнате, потом оседает по углам.
— Как же было здорово! Эта вода, это солнце, этот безмерный покой – он любовно поглаживает себя по выбритым щекам, похлопывает легонько, проверяя упругость кожи и добавляет немного лосьона.
— Я горю – она сидит на кровати, выпрямив спину, ноги согнуты под прямым углом. Теперь её взгляд застыл на проёме окна.
ЖИВЯ НА ОСТРОВЕ ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ВЛАСТИТЕЛЕМ ВСЕЛЕННОЙ – каждый раз, когда я, лежа на спине лазурной глади средиземного залива, погружаю голову в леденящую морскую воду, эта фраза всплывает из богом забытых глубин и по-хозяйски располагается на самом пике моего сознания, бесцеремонно потеснив всех возможных конкурентов и вызывающе раскачивая ножками перед самыми моими глазами. ЖИВЯ НА ОСТРОВЕ, ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ВЛАСТЕЛИНОМ ВСЕЛЕННОЙ… Стоит мне вытащить голову из воды, вернее стоит моим ушам оказаться в воздухе, и эта загадочная фраза исчезает. Я опять погружаю голову до самого носа в водную стихию и вот опять: ЖИВЯ НА ОСТРОВЕ… Но не только это… В том ухе, которое обращено к далёким невидимым берегам отдаётся непрестанный, веселый перезвон, как будто кто-то развлекается, ударяя иссушенными на солнце черепками, а в ухе обращённом к ближайшему берегу, слышен шипящий посвист убегающей к суше волны. А ещё… если лежать ногами к берегу, то перезвон черепков будет полностью огибать голову, но звучать не в такт, а как в джазе, когда мелодия противоборствует с ритмом, размеренное с иррациональным… Легкое покачивание на волнах, легкое оттягивание вглубь и шлепок – выброс, выплеск… Черепки слева и справа рассказывают одну и туже историю, то опережая, то запаздывая, настораживая и убаюкивая. Солнце, проникает через закрытые веки, то пламенно красным, то ослепительно белым, а если повезёт, то и без конца, и без края, сиреневым. ЧУВСТВУЕШЬ СЕБЯ ВЛАСТИТЕЛЕМ ВСЕЛЕННОЙ…
Жизнь каждого из нас похожа на путешествие. Мы выбираем ли его, или оно нас – так ли это важно? Важнее удовольствие, сопровождающее его.
Внимание, понимание и принимание. Разрешение себе принять все подсказки и все дороги этого путешествия.
Любовь Соколовски. Художник, скульптор, писатель, дизайнер… Человек творящий. Особенная порода людей. Им всегда все интересно, и всегда всего мало – и при этом всегда достаточно самого малого. И это не противоречие. Это единство многих частей. Пытливый ум, который ищет ответов, душа, которой хочется воплотиться во многих формах. Жизнь, состоящая из многих фрагментов – переездов, смены стран, языков, профессий – складывается в целостную картину. В «Другое Путешествие». Именно так называется недавно вышедшая книга Любови Соколовски, с большим успехом принятая читателями.
— Как тебе это удаётся? Как тебе удаётся из обилия всех этих вещей выбрать именно то, что так тебе подходит? Давай поговорим, как твоя душа выбирает свои пути. Слова, темы книг, пространство картины, какая скульптура должна родится, какое украшение.