В данном контексте, искусством я называю все виды изобразительного искусства, которые не нуждаются в посреднике между художником и зрителем. Нет надобности ни в актёрах, ни в исполнителях… Художник – Произведение – Зритель. На память приходит Сикстинская Мадонна Рафаэля, несущая Миру своё дитя — своё самое неразрывное, неотделимое и безгранично дорогое – своё Детище… Много лет назад, стоя перед этой картиной в Дрезденской галерее, я пыталась проникнуть в её суть. Она меня разочаровывала… Возрождение, Леонардо да Винчи, Микеланджело… воспринималось совершенно естественно, ложилось на душу, на сознание… Рафаэль вызывал дискомфорт… Красивость, наигранность, театральность композиции, холодность образов, равнодушные ангелочки повсюду… нарочито, выдвинутый на первый план, театральный занавес… Лицо Мадонны казалось взято из другой картины, от другого художника. Именно это лицо, в полном диссонансе с остальными элементами картины, поражало своей застывшей сосредоточенностью, погруженностью в себя и невидящим взглядом вперед. Мне в её взгляде виделись только обреченность, неизбежность и…
страх… Тот страх, который заставляет закрыть плотно глаза, не видеть… или смотреть «широко закрытыми глазами»… Её союз с ребёнком нерасторжим, неизменен…отдавая, она следует за ним не визуально, а духовно, становясь его глазами, так же как он – её физическим продолжением. Ребенок, согретый теплом матери, смотрит на чужой, новый для него мир, как после спокойного и глубокого сна. Его взгляд так же как и у матери, направлен вперед, но не устремлен на публику – взгляд в себя, в единение, в защищенность. Тогда, в мои 17-ть, меня это обескураживало… вызывало досаду… Сегодня, эта картина мне видится квинтэссенцией мистической связи: Художник – Произведение – Зритель. Выход на подмостки, с небес, в окружении облаков — сонмом лиц, пред равнодушные, тщательно прописанные облики двух скучающих ангелочков, где добронравный Сикст, с хитровато-испытывающим взглядом, то ли указывает направление, то ли приглашает на выход и артистично присела Варвара, скромно потупив взгляд — холод и отстранённость… Одиночество Матери в своем предназначении неотвратимо и безмерно… Разве ни в этом суть связи Творца со своим Творением, Художника со своим произведением? Неизбежность Созидания, Дарения и Суд толпы…
Как тут не вспомнить «Гул затих. Я вышел на подмостки…»? Опять перекличка времён?
Или… общая доля Творящего?
Борис Пастернак
ГАМЛЕТ
Гул затих. Я вышел на подмостки.
Прислонясь к дверному косяку,
Я ловлю в далёком отголоске
Что случится на моём веку́.
На меня наставлен сумрак но́чи
Тысячью биноклей на оси́.
Если только можно, Авва, Отче,
Чашу эту мимо пронеси.
Я люблю Твой замысел упрямый
И играть согласен эту роль.
Но сейчас идёт другая драма,
И на этот раз меня уволь.
Но продуман распорядок действий,
И неотвратим конец пути.
Я один, всё тонет в фарисействе.
Жизнь прожить — не поле перейти.