На дворе стояло мягкое бабье лето. Год выдался на редкость теплым, солнечным. Впервые за многие годы шесть многолетних каштанов моего сада сохранили свою листву до самой осени. Обычно уже в июне их поражал странный недуг: неизвестно откуда взявшиеся орды мошкары окутывали кроны серым облаком, листва начинала сморщиваться, темнеть и опадать. Весь сад покрывался ржавчиной мертвых листьев. Говорили, что болезнь неизлечима, и я, из года в год, обещалась заменить их на другие деревья. Вот только приходила зима, обнажая причудливые переплетения стволов и ветвей, наступала весна и, вслед за нежными листьями, – по пять на каждой веточке, на каштанах свечками зажигались бело-розовые созвездья. Погода в такое время становилась холоднее, казалось, что это цветение поглощает всё тепло ещё неокрепшей весны и, подсвеченный этими цветущими свечками, мой сад превращался в Храм. Потом опадающие лепестки цветов затевали хоровод и, плавно паря, под музыку ветра, опускались на землю. Всё вокруг покрывалось бело-розовым ковром, над которым шумели изумрудные кроны, сливающиеся с голубизной далёкого неба. И сердце моё сжималось от красоты и боли…
В это лето недуг не тронул мои каштаны. Они по-прежнему были зелены, в их густых кронах играл легкий ветерок и щебетали птицы. Всё в этом году было необычным…
Вот уже несколько дней я пыталась создать девушку, которая станет другом и спасителем моему беспокойному подопечному. Что поделать, если юные особы, да ещё достойные внимания, не забредают в чужие сады, в отличие от потерянных Рыцарей. В моём саду я не могу бросить свои создания на произвол судьбы, хотя и страшусь вершить их судьбы… Не знаю, что тяготит меня больше: многочисленные образы, которые рождает моё неуёмное воображение или груз ответственности, заставляющий просыпаться в холодном поту от нахлынувших сомнений.
Как можно устроить чужую судьбу, когда и моя по сей день остаётся для меня загадкой. Одни сплошные вопросы и за каждым проблеском возможного ответа, ещё больше тумана и мучительного беспокойства. Много лет я жила мечтой о любви. Мне казалось, что я просто не умею любить, что я обделена этим волшебным даром. Сколько страданий и мучений доставляли мне эти мысли. Жизнь не имела смысла без любви, и я готова была с лёгкостью отказаться от неё, и только в этот момент, на самом краю пропасти, я вдруг поняла, что все это время я пребывала в Океане любви. Я плавала на самых его глубинах, мне были знакомы все изгибы его дна, все подводные течения, каждый отблеск солнечного света, скользящий по его поверхности. Я была неотделимой частью того, что зовётся любовью, но… Мы всегда стремимся к тому, что у нас и так в избытке… Умному дай голову… То к чему я так стремилась, чего так жаждало моё существо, было моей сутью, моим дыханием, мною… Я жила любовью и мне всего было мало…
Но и сейчас, по прошествии стольких лет, чувствуя себя Своей в этом Океане любви, я не берусь объяснить, что же это такое… Несмотря на бури, штормы, опасности, подстерегающие под каждым рифом, несмотря на все это, я знаю, что это всё ипостаси любви. Но на вопросы у меня нет ответов.
Можно ли научить любить? Можно ли одарить любовью? Как понять, что это любовь? Как было бы просто в момент влюблённости услышать:
Вы, мой заблудший Рыцарь, влюблены!
Вы спасены! – Любовь тому порукой.
Она убережёт вас от беды!
Сомненья прочь – подайте счастью руку!
Что-то в таком духе… Сомненья прочь!
Моя вера в любовь и её целительные свойства – это мой нынешний опыт, а опытом мы, как известно, называем только свои ошибки… Мечтает ли мой Рыцарь о любви? Как он себе её представляет? Готов ли?
А может ему нужен друг? Мне раньше всегда казалось, что дружба выше любви.
«Пошли мне, Господь, второго, — чтоб вытянул петь со мной!»
Мысль о другом, с которым ты не будешь одинок, кто поймёт тебя без слов, кто не предаст, не бросит, придёт на зов, останется навсегда… Мечты юности… Может и ему нужен просто друг?
Погружённая в свои мысли, я продолжала мастерить девичий образ. В голове проплывали какие-то отрывки из книг, образы из фильмов, а руки продолжали творить сами по себе. Вот уже появился короткий лиф платья, тонкие бретельки, затем широкая юбка, стянутая на узкой талии. Оставалось только добавить широкополую шляпу, необходимую в такие жаркие дни, чтобы прикрыть открытые плечи и лицо. Вот только лицо никак не появлялось…
Над садом опускались сумерки, птицы наперебой допевали последние серенады, солнце незаметно уступило свой свет луне – приближалась ночь.
Пора было идти в дом. Уже перед самым уходом, я решила поставить неоконченный образ перед Рыцарем — постараться представить, как бы это могло выглядеть… Я ещё не успела уложить складки её платья, когда раздался тихий голос-вздох:
— Вы так прекрасны … Как же Вы прекрасны…
Глаза моего Рыцаря были устремлены выше очертаний платья. Вне всякого сомнения – он смотрел ей в глаза, видимые только ему.
— Как вы мужественны – послышалось в ответ – Снимаю шляпу перед вашей отвагой.
Я подняла голову в направлении незнакомого голоса и мне показалось, что я тоже вижу её: широко распахнутые глаза, нос в веснушках, задорная улыбка и непослушная копна огненно-рыжих волос. В темноте трудно было разобрать сколько ей лет: то ли совсем юная девушка, то ли молодая женщина, но безусловно, она была тактична и умна. Снять шляпу перед Рыцарем – это всего лишь трюк, показывающий, что есть с чего снимать, что голова ещё на месте… а ещё, это — жест поддержки: «Не бойся меня, не робей». Я облегченно вздохнула, и посмотрела на нее с одобрением. В ответ она подмигнула мне, едва заметно… Интересно, какой её видел мой Рыцарь? Он выглядел очарованным и очень смущённым. Здесь и сейчас, я была лишней.
— Итак, мне удалось невозможное! – самодовольно похлопала я себя по плечу и отправилась спать со спокойной совестью.
А на утро…
