За пределами Тбилиси ничейная сторона. Мы опять предоставлены друг другу на равных: ты да я, да мы с тобой. Город твоего детства больше не придаёт тебе дополнительного веса, не ослепляет, не направляет и мы понемногу, возвращаемся на круги свои. На златом крыльце сидели: царь-царевич, король-королевич… На одном заборе, беспечно болтая ногами и радуясь предстоящему путешествию… за пределы твоего прошлого.
Мцхета, Уплисцихи, Казбеги… слова перекатываются в горле, вызывая фантастические образы, то строгих грузинских церквей с завораживающими росписями на стенах, то пещерного города, высеченного в скалах, то снежных завалов посреди весны и захватывающих дух виражей военно-грузинской дороги. Теперь, выйдя за пределы прошлого, навстречу новому и неведомому, мы опять два путешественника с широко распахнутыми глазами, готовые поглощать и впитывать, обмениваться впечатлениями, делиться мыслями. Благословенная земля – обильная, щедрая, вольная.
Вот только Кахетия нас не приняла… Закрылась от нас плотной стеной проливного дождя, густым туманом и неожиданным холодом…
— В это время дожди проходят быстро. Непременно распогодится – пытались обнадёжить нас хозяева нашей гостиницы. Они все молоды, приветливы и очень гостеприимны. Мы с удовольствием общаемся с ними утром за завтраком, делимся впечатлениями вечерами, возвращаясь после длинных походов, спрашиваем советов, планируя. Нам невероятно уютно в этой гостинице, около тех самых Тифлисских серных бань.
День ещё в самом начале, город только-только просыпается и, сквозь несомненные облака, на нас струится нежный солнечный свет. Может и правда, распогодится…
До самой невиданной границы мы тешим себя надеждой. И потом, с недоумением выжимая над умывальником в туалете непромокаемые куртки и поёживаясь от холодных струй, стекающих по шее и спине, мы всё ещё утешаем себя тем, что это не может быть вечно – это ведь солнечная Грузия, Кахетия – край пьянящего вина и шумного застолья, головокружительных видов, открывающихся с горных вершин, живописных ущелий.
— Следующая остановка через сто километров, мы убежим от дождя, поверь мне…Там потрясающий вид – один из самых красивых видов этого края. Мы прорвемся через эту пелену воды, низвергающуюся на землю.
Чем выше мы поднимаемся в горы, тем обильнее дождевые потоки, а тут ещё и туман подступает всё ближе и ближе. Мы с трудом различаем петляющую в горах дорогу, на нас неожиданно выплывают, рассекая туман, встречные машины, обдавая брызгами грязи из-под колёс и выбросом адреналина. Опасно, холодно, мокро и беспросветно… Над самым красивым видом стоит такой туман, что кажется расправь руки в стороны и пари себе на молочно-белом покрывале… В очередной раз, за этот едва начавшийся день, промокнув до нитки за какие-то пять минут, после провальной попытке заглянуть на знаменитое ущелье в прорезь тумана, мы опять сидим в машине, пытаясь справиться с пронизывающим холодом. Давай ещё один рывок? Где-то наверняка должно быть солнце или просто закончиться этот неугомонный дождь. Подниматься верх нет смысла, да и опасно при таких погодных условиях. Меняем маршрут – в Кахетии есть ещё, что посмотреть.
Мы проезжаем деревню за деревней. Ко всем домам снаружи подведены трубы, то ли вода, то ли газ. Обнажённые оформления-рамки домов, поднимающиеся на высоту жилищ. Одинаковые дома, равные участки, и только цвет этих наружных коммуникаций, возвещает о том, что мы уже в другом селении. Если это подводки воды, то достаточно одной пробоины в трубе и весь жилой массив останется без воды… а если это газ, то… взлетят на воздух? Дурные мысли забираются в голову и рисуют картины апокалипсиса перед глазами. Дождь зловеще барабанит по крыше машины и вода веером разлетается под неустанно мелькающими дворниками. Эти, проносящиеся мимо, дома ненадёжны, неприветливы, обезличены… ДОМ! Куда мы едем? Куда нас несёт?
Ещё одна намеченная достопримечательность, ещё одна запланированная остановка, смывается дождём, потопает в тумане. Медленно течет время, с трудом высвобождая себе тропинку сквозь толщу белесой пелены, пустой, никчемный день и щемящее чувство бездомности, беспомощности, потерянности на просторах земли неведомой, земли неприветливой… Что дальше?
Из всего намеченного на этот день, Дом Чавчавадзе в Цинандали был только опцией – если успеется. Но Кахетия, закрывая перед нами, одну за другой, все свои прелести, вела нас неизбежно именно сюда – под непромокаемую крышу. И правду сказать, дождевой занавес расступился в тот момент, когда мы подъехали к воротам усадьбы, около которой оказалось на удивление много посетителей.
За массивной оградой, рукой подать, вот он, дом — очень европейский, с деревянным балконом, почти по всему его периметру, на втором этаже. Перед домом искусственный водоём, ухоженный парк в английском стиле, многовековые деревья. Дождь прекратился. Робкие солнечные лучи приятно согревают наши промокшие насквозь головы и спины, да и очередь за входными билетами выглядит на редкость сухой, словно мы пришельцы из параллельного мира, а здесь всё было как всегда в этом благословенном крае – солнце и покой. Не знаю, что привело их в этот дом, но меня всего одно желание – согреться. Чувствую, что начинается озноб. Сейчас нам нужно что-то тёплое: кофе, горячий шоколад, что угодно. Тут есть экскурсия, но только через пол часа. Подождём? Да хоть и через час, главное согреться. Ты уходишь на дегустацию вин, а я с чашкой горячего шоколада сажусь у окна в каком-то полупустом зале. Посетителей тут практически нет, свет, проникающий во внутрь из одного-единственного окна едва освещает помещение. Вместе с теплом в меня проникает щемящее ощущение бездомности. Отчаянное желание оказаться далеко отсюда, в своём доме, в привычном мире… Ещё вчера эйфория, восторг и упоение путешествием, природой, архитектурой, людьми, а сейчас хочется плакать о бездарно прожитом дне, о потерянном времени, о бессмысленности… Всего-то и бед… холодный дождь, да туман…
— Там начинается экскурсия. Идешь? – поёживаясь, поднимаю себя со стула и, стараясь не расплескать с таким трудом собранное тепло, бреду наверх. Здесь начинается рассказ…
Род Чавчавадзе – один из самых известных и славных родов Грузии. Земли, на которых стоит эта усадьба были пожалованы князьям Чавчавадзе ещё в середине семнадцатого века, правда тогда здесь стояла старинная крепость.
Отец Александра Чавчавадзе был инициатором присоединения Грузии к России. Сам Александр принимал участие в войне с Наполеоном, дошел до Парижа, дослужился до звания генерал-лейтенанта и, по возвращении, решил внедрить увиденное в Европе у себя на родине. Забрал свою семью из Санкт-Петербурга и переехал в Цинандали, на свои родовые земли. Обстановка дома, сад и, особенно винодельня, – это результат его трудов и идей, почерпнутых в Европе. Новатор, строитель, полиглот, писатель, переводчик и поэт… Дом становиться центром культурной жизни Грузии. Его посещают Пушкин и Лермонтов, Одоевский и Александр Дюма-старший. Здесь Александр Грибоедов знакомится с одной из дочерей Чавчавадзе, красавицей Нино, и связывает себя с ней узами брака. Невероятный брак по нашим сегодняшним меркам: ей всего пятнадцать, а ему уже тридцать три.
Комнаты и залы восстановлены именно так, как это было в те времена.
Как легко представить себе атмосферу тех знаменитых вечеров, услышать музыку, льющуюся из этого удивительного рояля (первого рояля, привезенного владельцем усадьбы в Грузию), как тянет уютно расположиться в том кресле с книгой в руке или отведать местных, а может и европейских блюд, в столовой, за тем круглым столом. Стол накрыт, ещё мгновение и соберутся гости, польётся приятная беседа, оживут захватывающие история, мысли… Дом погружает в свой мир, чарует, и наступает покой, такой желанный в этот дождливый, бездарный день.
— Всё, что вы видите здесь, восстановлено намного позже. Уже после смерти Александра Чавчавадзе, на усадьбу напали войска горцев под предводительством сына Шамиля. Дом был сожжен, разграблен, а его обитатели числом 24, были взяты в плен. В числе пленных оказалась жена Давида Чавчавадзе, сына Александра, вместе с шестью детьми. За этих высокопоставленных пленных был назначен серьёзный выкуп. Для сбора средств князь был вынужден взять ссуду в государственной казне, заложив при этом своё имение в Цинандали. Пленники были освобождены, но денег на возврат у Давида Чавчавадзе не хватило и имение перешло во владение российской короны. Семья Чавчавадзе больше не возвращалась сюда…
Только что приютивший нас дом, прямо на глазах рассыпается в прах, погружается в небытие и лишь надрывный, протяжный зов горящего рояля, рассекает тишину и плывёт над руинами, над кронами пылающих деревьев, оседая серой пылью на лица посетителей…
Был Дом – не стало Дома – и этот дом совсем не тот…
Ощущение бездомности нагнало нас. Что за наваждение такое?
Прочь!
В идеальном английском парке звучит тихая музыка: Шопен, Рахманинов. Моросящий дождик едва проникает сквозь густые кроны вековых деревьев. Вековых ли?
Пересекаем парк и идём на экскурсию в винный погреб – гордость её первого хозяина, наладившего производство грузинского вина по европейскому методу. Потом опять бредём по парку и воображаем себе, что это наш парк, наш дом и, парящая где-то в высоте, музыка – только для нас. Потеплело…
— Я скучаю по дому – говорим мы, не сговариваясь, одновременно…
Садимся в машину, бросаем последний взгляд на печальную усадьбу, тяжелый занавес из дождевых потоков смыкается за нашими спинами, и мы вновь отправляемся на поиск гостеприимной Кахетии, теряясь в сплошном тумане и дожде, видимо только на время упустивших нас из виду.
Мы направляемся в город влюблённых. К холоду, дождю и туману, теперь ещё добавился голод. День приближается к вечеру, мы совершенно отчаялись и теперь перед нами всего одна цель – где-нибудь поесть и отправиться в обратный путь. Ещё два часа в пути, по бездорожью, под стук непрекращающегося дождя, и мы в последней на сегодня достопримечательности Кахетии. Сигнахи – город влюблённых, получивший своё название из-за дворца бракосочетания, который работает двадцать четыре часа в сутки и где можно расписаться без особых волокит, в любое удобное для вас время. По описанию, милый уютный городок, неплохо сохранившийся с ХVIIвека и с любовью отреставрированный в наши дни… Всё это по путеводителю… В этот исключительный день, для нас не предвидится никаких послаблений… Льёт как из ведра. Закутываемся в купленные здесь же пластиковые плащ-палатки. Они хоть как-то защищают наши основательно промокшие, непромокаемые куртки. Тщетно пытаемся найти место, где можно поесть. От дождя все попрятались по ресторанам и кафе. Нам советуют отправиться в частный дом, с домашней кухней на окраине города. Там и правда оказывается место. Удобно устроившись у печки, мы ждем, когда к нам подойдёт хозяин. Колоритная компания, состоящая, из преподавателей одного из московских медицинских факультетов и их гида, который в данный момент исполняет роль тамады. Отдавая должное специализации преподавателей – акушеров-гинекологов, он посвящает свою пламенную речь во славу матери. Величие, самоотдача, преданность! – Я бы умер, если бы мне пришлось рожать! Любой из самых сильных мужчин не смог бы вынести такого испытания! За одно это мы должны почитать и ценить наших женщин – наших матерей!
— Это всегда так утрированно, смешно? – спрашиваю я тебя, с трудом сдерживая улыбку. Мы согрелись около теплой печки, сбросили наконец-то наши промокшие насквозь куртки и блаженствуем в этом доме-ресторане, разглядывая, как в театре, происходящее за соседним, единственно-занятым, столом. Хозяин подносит им ещё кахетинского вина и зачарованно слушает дородного тамаду. В ожидании своей очереди, мы перечитываем обильное меню, не менее обильно выделяя пищеварительные соки в предвкушении горячего и ароматного. Оголодавшие и разомлевшие, мы с трудом делаем свой выбор, но… день на исходе… ничего из обозначенного в меню уже нет. Нам предлагают собрать из остатков всего понемногу, но нам это кажется обидным. Перед глазами маячат образы горячих блюд, дымящихся супов с ароматом грузинских пряностей. Мы печально, но гордо покидаем гостеприимное место под извиняющиеся взгляды хозяев.
Дождь, как верный облезлый пес, поджидает нас за порогом, и мы решаем ехать домой, не солоно хлебавши, окончательно уверовав, что это не наш день.
Уже на самом выезде из города, мы замечаем практически пустой ресторан. Обстановка его навязчиво возвращает нас в доисторическую советскую эру, официантка и обслуживание вполне соответствуют интерьеру, но в меню есть суп-харчо и баклажаны с орехами. Ехать нам ещё часа три, в темноте по грузинским дорогам, размытым дождём. Чем чёрт не шутит!
Суп нам приносят достаточно быстро, баклажаны тоже… их вкус вполне в духе интерьера, но мы пытаемся подбодрить друг друга и, криво улыбаясь говорим, что это совсем не так уж и плохо. Уговаривая себя проглотить ещё одну ложку этого варева, я начинаю прислушиваться к разговорам за соседним столом. Это единственные посетители, кроме нас. Как и повсюду — россияне. Большая семья из братьев и сестёр, с мужьями, жёнами и малыми детьми, которые развлекают себя, чем могут, пока их родители лет тридцати плюс-минус, ведут серьёзную беседу.
— Я вчера говорил с батюшкой, — начинает молодой человек, сидящий во главе стола – и он мне сказал поразительную вещь. Он сказал, что все наши беды от того, что мы неправильно воспитываем наших детей. Не по-христиански это – давать самое лучшее детям. Самое лучшее нужно давать родителям – они это уже заслужили тем, что создали жизнь и ответственны за неё. Это не простое дело! Дети должны понимать это, а не принимать как должное. А потому, лучший кусок за столом должен быть отдан отцу, да матери! Вот тогда и не будет жалоб на неуважение и бедную старость.
Его сотрапезники, покачивая головами, слушают в изумлении. Задаются вопросами, а потом как-то особенно нежно прижимают к себе своих малышей.
— Да как же я от такого оторву и себе в рот положу, лучшее та? – смущённо спрашивает одна из мам, бережно прижимая к себе годовалого малыша.
— Да и я не очень понимаю, вот только батюшка сказал, что это не по-христиански. Я только передаю его слова… — извиняющимся голосом говорит молодой отец.
Почти одновременно, мы расплачиваемся и выходим на дождь.
Три часа, в кромешной темноте, едем в Тбилиси. Пустой день, а мыслям нет покоя. Бездомность, исчезнувшее видение прекрасного Дома, странные застолья и непривычные разговоры за соседним столом… Неужели во всём этого нет никакого смысла? Мрачный, мокрый, обескураживающий день в Кахетии, имя которой равнозначно солнцу, искристому вину и радости…
В Тбилиси дождём и не пахнет.
— Как прошёл ваш день? – приветливо спрашивают нас в гостинице.
— Кахетия нас не приняла…
— Как жалко! Вы только уехали и дождь прекратился. По всей Грузии было солнечно, кроме Кахетии. Вам не повезло. Будет за чем ещё раз вернуться в Грузию.
— Наверняка! Постараюсь забыть этот день… Вычеркнуть из памяти!
Вот только с памятью, шутки плохи…
И много дней потом, радовала нас Грузия своим гостеприимством и безоблачным небом…
И одарила нас Сванетией…
