— Давай не поедем в Сванетию. У нас уже и так столько всего запланировано на эти две недели. Мы не обязаны исколесить целую страну в такой короткий срок. Все говорят, что дороги там опасные, а водители непредсказуемы, да и погода… На то время, что мы собираемся там быть – сплошной дождь…
— Мы поедем. Всё будет в порядке. Другой возможности не будет! – Лаконично, уверенно, непривычно…
— Может все-таки возьмем водителя? Ты ведь никогда там не был. Все, с кем я говорила, утверждают, что это совсем не просто.
— Интересно, как ты себе представляешь поездку с кем-то чужим в машине? Мы привыкли понимать друг друга с полуслова, общаться молча, наслаждаться, не теребя друг друга. Тебе все мешают в путешествиях, да и мне тоже. Только ты и я! О каком водителе идёт речь?
— Да ты прав… Тогда может назад вернёмся самолётом? Это и быстрее и менее опасно… Так говорят…
— Быстрее – это если лётная погода. А если дожди, то мы не успеем на обратный самолёт домой и застрянем в горах, без всякого запасного плана. Кстати, ты видела какие там самолёты? Как в Мимино!
— Прямо-таки и с коровой на верёвочке? – ну как не улыбнуться друг другу.
— Перестань сомневаться. Мы нормально доедем до Сванетии, и я лично буду вести машину всю дорогу. Ты ведь мне доверяешь?
***
Вот уже несколько месяцев мы обсуждаем нашу поездку в Грузию. Мы еще никогда не пытались быть такими организованными, никогда не рассчитывали каждый наш шаг, час, день. Мы заранее заказали все гостиницы, проштудировали всю информацию о стране, прочитали все советы по интернету, опросили всех, кто там был или даже ещё только намеревался. Наш маршрут рассчитан и занесен в специально продуманную таблицу. От присущей нам спонтанности, прыжка в непредвиденное, не осталось и следа. Я просыпаюсь по ночам и вполне серьёзно думаю о том, что неплохо бы было оставить хоть какое-нибудь завещание. И это навязчивое: Сванетия… Как-будто тебя пеленают в плотный саван, такой тугой и совершенный, что из него уже никогда не выбраться, не пошевелить ни рукой, ни ногой. Бурный поток несет тебя с гор, разворачивая из стороны в стороны, подбрасывая на камнях, яркие лучи солнца слепят, отражаясь в брызгах воды на твоём лице, безумная желтизна переливается в девственно белое и исчезает в сплошном зеленом, плывущем по голубому небосводу. Сванетия, сван, саван…
— Давай не поедем в Сванетию… — повторяю я в который уже раз, а внутри пульсирует:
— Пожалуйста, не слушай меня. Не уступай, не поддавайся уговорам… Закрой уши, пристегни себя ремнями, закрой глаза… Возьми меня в Сванетию, несмотря ни на что… Преступи мой страх. Будь мне поводырём, дай руку, подставь плечо, одари улыбкой и скажи, без тени сомнения:
— Мы едем в Сванетию!
***
В Тбилиси мой страх смолкает, но стоит нам только заполучить машину и начать выезжать за пределы города…
— Может всё-таки оставим Сванетию на другой раз? Смотри сколько всего мы уже посмотрели. Помнишь города в скалах? Х век нашей эры, вся Европа уже застраивается замками и церквями, готика не за горами, а здесь – всем народом – в горы, в пещеры, выдолбленные в скалах, непременная церковь прямо в камне, кстати, с росписями небывалой красоты, с просторными тронными залами для царицы Тамары, простыми жилищами, уходящими вглубь, подальше от чужих глаз. Уплисцихи – завораживает, а Вардзия просто поражает воображение. Мне она напомнила Вавилонскую башню с картины Брегеля. Рассыпанные по всем её тропинкам туристы, крохотные издалека, словно муравьи. Сколько языков можно там услышать! Настоящий Вавилон! Помнишь того мальчонку, лет пяти не более, отважно перескакивающего с одного каменного выступа на другой, зовущего за собой немного ошарашенных, но гордых родителей? А ещё помнишь, молодую женщину, переступающую через огромные валуны, с рюкзаком на спине, из которого видна только спящая головка малышки-дочки. А ещё растянувшуюся на десятки метров, группу голландцев пожилого возраста, охающих и ахающих от восторга, а больше подтрунивающая друг над другом, особенно громко на опасных спусках. Вавилон, чистый Вавилон.
А Казбеги? Неужели тебе было мало той снежной дороги? Помнишь водителя, который подвозил нас до монастыря на самой вершине? По той дороге-тропе, на которую ступают только бывалые. Лихо несясь то вверх, то вниз, почти по вертикали, исключительно по встречной полосе, сигналя почти не переставая, он ещё умудрялся вести светскую беседу с нами, с кем-то по мобильному, прижимая оный к уху одной рукой, и окончательно доконал меня, когда, проезжая мимо горной церквушки, стал истово креститься свободной рукой. Не знаю, как ты, а я предпочла просто закрыть глаза. Всего-то пятнадцать километров вверх! Зато какая благодать наверху! Монастырь действующий, жалко, что не видели никого из монахов. А я опять примеряла на себя это белоснежное одиночество: Тишины хочу, тишины…
— Ну, теперь ты понимаешь, что твоя идея нанять водителя по всей Грузии, была бредовой. Тебе одного, на пятнадцать километров, хватило, чтобы опять возмечтать о тишине и примерить на себя монашество – говоришь ты, в который раз проявляя свою проницательность. В этой поездке ты постоянно прав… и мне это чертовски нравится…
А ещё мне очень нравится, что ни богатая история, ни восхитительная природа, ни поразительная архитектура и разнообразие традиций, никак не заслоняют людей. Из их образов, историй, лиц, плетётся причудливый узор удивительного мира. Далёкое прошлое проступает сквозь латанную и перелатанную ткань недавнего. Гордость, смирение, а порой и просто пофигизм… Женщины повсеместно работают, а мужчины занимают себя беседой. Собравшись на остановке, сидя на бревне, у крыльца, они ведут долгий разговор. – Они хоть когда-то работают? – спрашиваю я тебя. – Зачем им работать? Сегодня ведь воскресенье. – отвечаешь ты. А сегодня что? – вопрошаю я назавтра, проезжая мимо тех же застывших в своём безделье мужских компаний по обочинам дороги. – Сегодня понедельник – еще вся неделя впереди. – Что непонятного? То она вся ещё впереди, а вот уже и вся сзади. Тут и не поработаешь. Глупые бабы, что им до понимания жизненной сути, работают все дни, по неведению…
Или вот гостиница в Кутаиси? У меня было ощущение, что нас стараются откормить, а потом… Ну как в той детской сказке… На завтрак металось такое количество еды, что ни на шутку становилось страшно. Тут было всё, что только можно представить себе на завтрак, на обед и на ужин, с немалым запасом ещё и на следующий день. Всё это подавалось индивидуальными порциями и оставалось практически нетронутым. Скорее всего напрямую отправлялось в мусор. Кому под силу съесть на завтрак несколько видов хачапури, несколько видов лобио, рис с мясом, жаркое из баранины, сосиски, сыры, яйца во всех вариантах, включая «специально для нас» на израильский вкус приготовленную шакшуку, полный набор завтраков народов мира и даже знаменитые хинкали… Меня это пугало и выворачивало наизнанку.
— Любезный, зачем же так много всего, на каждый стол, в индивидуальных порциях?
— А вы спросите в Кутаиси у кого самый богатый стол в городе! Все вам скажут, что у меня! Это фишка у меня такая!
Кутаиси, Боржоми… некоторые места просто промелькнули, оставшись какими-то вспышками. Кутаиси – город как после бомбежки. Унылые неухоженные дома, иногда с картонными окнами. Кое-где вдруг появляются элементы былой, а скорее вновь нанесенной «роскоши», но общее впечатление удручающее. На километры развороченная одна из центральных улиц в Кутаиси. К домам не подъехать, а не дай бог польет дождь, так и не подойти. Машины оставляют далеко от дома и, перескакивая или переваливаясь через колдобины, поток измотанных обитателей реконструируемого квартала перетаскивает на себе тяжелые корзины с покупками, коляски с детьми, по пыли и грязи в свои, достаточно благоустроенные дома. Помнишь, на ограде одного из этих домов мемориальная доска. Текст только на грузинском, но что-то меня заставляет остановиться и попросить тебя перевести… В этом доме родился… Маяковский!!! Не будь тебя рядом… Кто обнаружит? Кто узнает? Кто прочтёт? А ведь и правда, рупор революции Владимир Маяковский, русский поэт, называл себя грузином…
— В Кутаиси делать нечего – говорит хозяин нашего кулинарного ада – здесь важны окрестности: пещеры, церкви, монастыри…
Он прав. Окрестности действительно изумительны. Как можно забыть эффектно подсвеченные сталактиты и сталагмиты длинных подземных пещер? Умом понимаешь насколько это уникально, насколько должно быть неизгладимо… Вот только скорость, с которой тебя прогоняют через вереницу этих причудливых творений природы, толпа, массовость мероприятия – явно не по мне. Поставила галочку – были! Красиво! Может мы просто уже устаем от впечатлений? Пресытились? Мельком услышанные разговоры впечатываются в память намертво, а увиденное стремительно отходит в прошлое.
— Все говорят, что Сванетия – это что-то особенное, другое. Думаешь у нас хватит душевных сил? Жалко потерять такие впечатления из-за этой, внезапно навалившейся ментальной усталости. Может вернёмся в Тбилиси или просто махнём на море? Сколько там до моря? А сколько до Местии в Сванетии? Всего 40 километров? Ты уверен? Тогда почему ехать туда больше трёх часов?
— Вот давай это и проверим! – все эти мои уловки тебе изрядно надоели, да и я уже возвращаюсь к ним по инерции. Я заскучала… Хочется открытий, откровений, озарений! Может и правда, Сванетия…